– Пропадают дети, – сказал молодой отец, посмотрев на доктора, – здесь пропадают.

Что ответить ему, он не знал. Покачал головой. Подумал. Развернул куртку и достал бутылку коньяка. Откупорил. Протянул молодому папе.

– Хлебни немного, – предложил он.

– Спасибо.

Парень сделал долгий глоток. Прикрыл глаза. Протянул жене. Она отрицательно дёрнула головой. Сделал ещё один долгий глоток. Вернул бутылку.

– А можно нам? – сзади раздался женский или даже девчачий голос. Повернуться он не мог и просто протянул туда бутылку, её забрали.

– Как так получилось? – спросил он у молодого отца.

– А вы что? – он удивлённо посмотрел на доктора.

– Ну то, – доктор мотнул головой, изобразив незнание и непонимание ситуации, без объяснения причин.

Молодой папа посмотрел на пыльный экран, пожевал нижнюю губу и начал рассказывать.

– Ну, всё началось вечером, тогда, когда взорвали все теплостанции, все сразу. До сих пор горят. А ночью опоры ЛЭП у города, там, где не проехать и куда не долететь. Опоры были заминированы ещё поздней осенью. Все основные ЛЭП взорвали одновременно по сигналу со спутника. Это я на одном ресурсе прочитал, может, и неправда. А все котлы взорвали по типу нарушения технологий, утечка и – бум! – это называется «хлопок», так раньше, ну до этого, взрывали нефтеперерабатывающие, – молодой отец на секунду остановился, потер нос и продолжил, – заводы. Так, чтобы не восстановить. Это я тоже в интернете прочитал. Пока он не пропал. Да, к утру в квартирах было холодно, а через день совсем невозможно находиться. Связи никакой. Да кроме проводного телефона, но недолго. Паника началась, когда стали грабить. Во вторую ночь стали грабить магазины. Всё тащили. Потом стали грабить награбленное. У нас в подъезде такая семья есть неприличная. О-о, там такое было! Потом кто-то приехал и пострелял их из автомата. Не полиция. Её сразу не стало. Вся пропала куда-то. М-м. На третий день появились эти отряды мэра анти, – он снова почесал нос, – террористические и открыли центры для эвакуации.

– Куда? – спросил доктор.

– Что? – недопонял молодой отец.

– Куда эвакуация? – доктор повертел в воздухе пальцами, словно рисуя дорогу.

– М-м, туда, где есть тепло и свет, – неуверенно ответил парень.

– Где есть? – сжал пальцы в кулак доктор.

– М-м, да, это вы, да… – парень посмотрел на кулак и почесал нос, хотя бояться ему было нечего, – в интернете я прочёл под самый конец его, интернета, что вот этот вот ужас во всех городах, больших и средних, случился. Вся инфраструктура нарушена полностью, да ещё зима эта ужасная, вчера минус тридцать два было днём.

– Так и куда эвакуируют? – вдруг резко сказал доктор.

– Не знаю. Нам не говорят. Вывозят партиями. Мы тут второй день. Наши родители в другом центре. Правда, им присвоили белый уровень, низший, а нам почему-то синий.

– Это как?

– Это ВИП! – услышал он сзади себя звонкий женский голос. – Спасибо! Это то, что нужно, – ему вернули почти пустую бутылку, – было на, хи-и, нам. Да!

– На здоровье, – ответил он и протянул бутылку парню, тот отрицательно мотнул головой.

– У нас и выбора нет. У нас дети. Нас сюда привезли…

– Ладно, это бог с ним куда. А если такие теракты и эвакуация, то это война?

– Да нет. Никто вроде не нападал. На Кавказе они за независимость опять…

– Ну это с лета. Из города все эти оглы, или кто они там, летом съехали, кто куда, – ухмыльнулся доктор, вспомнив вопли старшей медсестры о том, что все санитарки киргизки уехали. – Ещё все новости, всё лето про это, куда, мол, едут бедные, бля, – доктор вдруг почесал нос, так же, как и парень. – М-м, то есть из нормальных, ни Китай, ни Штаты, никто войну не объявлял?