– Так молиться, – вдруг предложил он. «А тебе каяться», – подумал про себя доктор.

– Кому? – они серьёзно смотрели на него.

– Богу, – серьёзно сказал он.

Они поморщились.

– Ну тогда бутику, – предложил он.

– Кому?

– Вот так: Бутик Ру, дашь нам днесь скидку в пятьдесят процентов и ботфорты со стразами в подарок, – продекламировал доктор.

Они серьёзно смотрели на него, может, потому что выпили недавно бутылку коньяка, может, потому, что им было очень страшно.

– Я пошутил, – разъяснил он.

– А я хотела спросить, какого цвета ботфорты, – левая Юля наконец сняла с головы капюшон куртки.

Они засмеялись, наверное, потому что скоро их очередь на эвакуацию.

Так и случилось. Появился дознаватель с охранниками, они потыкали пальцами в девчонок, в ещё с десяток людей и ткнули пальцем в доктора. Эвакуируемые выстроились в цепочку между уставшими и злыми людьми, которые оставались ждать дальше. Многим из них ждать дальше было невыносимо. Ни пить, ни есть, ни разговаривать – только ждать.

Доктор стоял и смотрел на них, серолицых и сероглазых. Всё в зале для него стало серым. Наверное, от тусклого освещения и густой пыли. «Если нас продержат тут ещё минут пять, они нас съедят заживо», – думал он.

Наконец дали команду на движение. Он шёл, спотыкаясь о ноги людей и скомканные тканевые дорожки залов. Держал в руках девчачью сумку и решал, уйти ли в город с пистолетом и продолжить свою войну, или поехать с ними и узнать, что же всё-таки происходит. Узнать больше можно было только с этой стороны. И он решил ехать.

Откуда-то снизу, видимо, совсем с цокольного этажа, раздались слова: «На-адежда-а – наш компа-а-ас земной, а удача – награда за сме-е-елость…» – голос был женский, громкий и хорошо поставленный, как у профессиональной певицы. Но песня, увы, не состоялась. Продолжения не последовало. Только в пространстве огромного торгового центра кроме скрипа колонн теперь слышались ещё «надежда и смелость». Оборвавшаяся песня была аллегорией всей это странной ситуации: войны без войны.

Группа из кинозала под номером сто тридцать четыре спускалась по проходам, заполненным людьми. Они дошли до первого этажа. Там из разных мест с разными стикерами на рукавах собирались беженцы. Вдруг один из них, высокий седой мужчина, упал на зеркальный пол холла. Упал навзничь и навсегда. Из кармана его синей куртки высыпалась мелочь, мелкие монеты со звоном разбегались по полу, утыкаясь в обувь и падая по лестнице на цокольный этаж. Беженцы перешагивали через него, обходили его совершенно равнодушно. Монетки перестали звенеть, уступив место скрежету опор.

Доктор тоже был равнодушен, наверное, устал и не верил, что его помощь кому-нибудь нужна. Да и не до того было. При ярком освещении холла он заметил кровь на своих пальцах. Это была кровь охранника. Он попытался вытереть её тканью куртки, не совсем получилось, руки стали не буро-красными, а грязными. Да и ладно. После внимательных взглядов охранников именно на него у доктора возникло решение переложить оружие в пустой боковой карман сумки. Что он и сделал осторожно. Пользуясь толчеёй и своей комплекцией. Решение было правильным. Их группу в семь человек отвели в сторону и стали осматривать.

– Это что? – спросил дознаватель у него, указав на сумку.

– Это наша, – ответили за него девчонки.

– Открывайте, – он передал им сумку, те стали копошиться и почему-то сильно смущаться, и от их смущения, наверно, основной замок застрял и не открывался.

– А мою вы не нашли? – спросил он у дознавателя, отвлекая его внимание.

– Вашу? Нет, – тот пренебрежительно посмотрел на доктора. – Покажите карманы куртки, – сказал он.