Две раздвижные стены из стали и стекла отделяли спальню от остальной части лофта и зрительно усложняли пространство. А ощущение высоты возникало благодаря стеллажам, заполненным книгами в белых переплетах. Вид у них немного нереальный в потоках солнечного света, льющегося через три огромных, от пола до потолка, окна. Гости признавались, что, когда заходят с улицы, у них создаётся впечатление, что попадают в засыпанный снегом сад. Иосиф Григорьевич много работал именно здесь, а не в кабинете. Лофт заполнялся солнечным светом в первой половине дня и отраженными золотыми лучами – во второй.

Хозяйка, Лариса Давиденко с коктейльным бокалом в руках шушукалась у окна с женой Капранова. Арина Кондаурова нашла собеседницу в лице Марии Уваровой, супруги начальника УБОП. 24-летний Георгий, сын Иосифа и Ларисы Давиденко, занимал в своей комнате 10-летнего Кирилла, младшего сына Арины Кондауровой.

– … завидую тебе – такая стремительная, самостоятельная, независимая, сильная… – говорила Мария.

– Уж лучше бы я оставалась слабой, зависимой и беззащитной… – отвечала Арина, откровенно улыбаясь хозяину дома.

Капранов направился к своей жене, чтобы увести её из дома, где его не понимают. Пройдясь по зале, Иосиф Григорьевич с Уваровым остановились возле раздвижной стены из стекла и стали, матовая поверхность которой отражала всё, что происходит в комнате, в причудливо-измененной форме.

– Знаешь, Слава, ей-богу не понимаю – разве можно так беситься из-за баб? Зачем делать глупости ради ничтожных женщин?! Разгон ударился головой во время аварии, а умом тронулся этот старый мстительный папик, который сейчас заберет свою чертовку и увеется. Понимаю, горе – погибла содержантка, его печаль достойна похвалы, а с другой стороны, леди выпрыгнула из дилижанса – пони легче. А месть – это свойственная слабакам низменная непродуктивная страстишка. Мститель тратит энергию и средства, а взамен получает что? Нелепое удовлетворение, которое не является чувственным, этот конечный продукт нельзя ощутить, потрогать, измерить, оценить в валюте. Бред какой-то.

– Нам нужно снова набрать клиентов, – сказал Уваров. – Вспомни, бывали времена, каждую неделю ты давал мне особые поручения. Сейчас сижу бездействую. Скоро не на что будет на охоту съездить, бензин дорожает, патроны тоже.

– Предприниматель не тот, мельчает, – вздохнул Иосиф Григорьевич. – Работать не с кем. Но я понял твою печаль, будем посмотреть, что тут можно сделать.

Они подошли к дивану, на котором устроились Арина с Марией.

– Скучаете? Скоро будем обедать.

– Не видели Таню? – спросила Арина.

Иосиф Григорьевич указал на выход, ведущий в галерею:

– Последний раз мы её видели там.

Поднявшись, Арина направилась на поиски дочери. Иосиф Григорьевич украдкой посмотрел ей вслед. Эта женщина давно нравилась ему, но он, верный супружескому долгу, кроме дружеского общения с вдовой Виктора Кондаурова, не смел мечтать о большем. Когда она скрылась в полумраке коридора, Иосиф Григорьевич перевёл взгляд на свою жену – она пыталась уговорить Капрановых остаться, но глава семьи, нервно откланиваясь, тянул жену на выход. Пускай себе проваливает, ибо сказано: гость хорош, когда вовремя приходит и не забывает вовремя уйти.

Надо же – в своём маниакальном стремлении посадить соперника готов очернить кого угодно, даже прекрасную, как весення роза, девушку. Он жаждет крови – вы только посмотрите, какой кровожданый! Иосиф Григорьевич гораздо миролюбивее, несмотря на то, что владеет целым оружейным арсеналом. И почему нигде не сказано, что делать с торопливыми?! «Надо скорее покончить с этим делом». Надо же! «А вы не слышали, Александр Михайлович, – мысленно обратился Иосиф Григорьевич к Капранову, который никак не мог уговорить свою жену поскорее убраться отсюда, – что те, кто торопятся, уже мертвы».