Один предложил встать всем нам поплотней.
За детьми заплаканные женщины бежали,
Но фашистское отребье избивало и их.
И все в ту же секунду пали,
А твари собирали веток сухих.
Сейчас нас сожгут на костре,
Как когда-то жгли инквизиторы людей.
И разлетится прах на заре,
И все люди станут намного бледней.
Только мужчины не показывали свой страх,
Что в лица врагам улыбались.
Фашисты испытали оружия на стариках
И над женщинами надругались.
В плену я не зря оказался,
Даже в трудную минуту не сдался.
Я готов за детей умереть,
Только фашистам этого не разуметь!
Звуки затвора слышны,
Гады собрались в детей стрелять.
Малые должны быть спасены,
А мы должны, защищая их, стеной стоять!..
Закрыл глаза. Представил мир,
Где нет войны и страха.
И кругом большой пир,
И на всех красивая белая рубаха.
В этот мир попаду очень скоро,
Ведь фашисты целились в нас.
И была у меня с милою последняя ссора,
Раздался выстрел, как тут же свет в глазах погас…
Очнулся на рассвете,
Когда в деревню пришли партизаны.
В лицо бил сильный ветер,
И по мне будто прошлись великаны.
Мне помогли прийти в себя,
Сразу в лазарет отвезли.
И еле шевелилась губа,
Ведь я видел, как немцы людей жгли.
Прошло много лет.
С тех пор не проходит эта картина.
И вот он, снова рассвет,
И снова эта кровавая долина…
Жизнь одна – подстрахуйся чаще, ведь смерть очень скользяща…
Солдаты сидели в окопе,
Обсуждая свои проблемы.
И кто-то явится в сугробе,
Отвлекая всех от важной темы.
Схватят его, возьмут в плен,
Нервно задёргается рука.
Один солдат достал ремень,
Другой вытащит карту из рюкзака.
«Кто ты? Каков ваш план?», —
Нервно задёргает его командир отряда.
А враг, как зашуганный мальчуган,
Лишь непонятные слова из его уст зазвучат.
Командир ударит по его голове,
В последний раз расспрашивая о плане.
И пробежит возле них зверь,
И спешно исчезнет в глубине урмана.
Командир пять раз выстрелил в воздух,
Глядя на ночное небо и звёзды.
«Жизнь одна – подстрахуйся чаще,
Ведь смерть очень скользяща», – поговаривал он.
Военная тайна
В окопе сидели солдаты,
Кашу без масла жуя.
Небеса синеваты,
Чистят они свои ружья.
Молодой мальчуган в отряде,
Кому исполнилось шестнадцать.
Подложит лицо в этой вечерней прохладе,
Расскажет о себе, что он из семьи старообрядца.
Майор их выше ростом,
Бородою весь оброс.
Он не верит звёздам,
И был весь черноволос.
Расскажет о военной тайне,
Руку на сердце положа.
Этот год был вовсе урожайным,
Да погода была свежа.
«Военный секрет мы храним,
Немцев просто так не убиваем.
В сердце Господу мы верим,
Да на него уповаем».
Мальчуган смотрел на него,
Чистя своё оружие.
«А что за это тайна?» —
Спросил он судорожно.
Боевой товарищ улыбнулся,
Погладив свои длинные усы.
«Вырастешь, поймёшь, – он огрызнулся, —
А пока это военная тайна…»
Солдаты лежат в лазарете
Солдаты лежат в лазарете,
Кто с подбитой головой, у кого-то руки-ноги не целы.
На них военные мундиры надеты,
И лишь их надежды на небеса улетели.
Лазарет небольшой, с медсёстрами молодыми.
Солдаты, все скрючившись от боли,
И в небесах тучами грозовыми,
Они молятся в шоке.
Небо плачет дождём,
Сильно падая на крышу лазарета.
«И мы все до окончания войны доживём», —
Говорит молодой начальник совета.
Молодые солдаты вновь лечатся здесь,
Кто-то кашляет сильно, кто стонет от боли адской.
И не может существовать мир без чудес,
Скоро вернутся они к жизни Ленинградской.
Благо простого народа
Когда началась война,
Жители об этом ещё не знали.
Настали тяжёлые времена,
И лишь небеса не замолкали.
Простому народу приходилось туго:
Работы побольше, страх перед неприятелем.
И кругом люди сходили с ума от звука
Летающего самолёта со взрывателем.
Чем сильнее люди страшились,