Раскрыл перед ушастыми суть рэкета в деталях,
Предостерёг, напутствовал, чтоб не велись ни в кой!
А далее, как в сказке, всё пошло у волка с зайцами,
Всё по судьбе наладилось, под звёздами сошлось.
Вполне официально на службу в царство заячье
Охранником с зарплатой предложение нашлось!
И нынче, как в раю, у волка расписание;
Диета – фрукты, овощи, любимый бег трусцой,
Респект и уважуха, любовь за службу верную,
Расчёсан и обласкан, и на душе покой.
Мораль сей басни на глазу без преувеличения:
Всяк может применение найти в миру любви,
Коль он готов по совести жить честно, без насилия,
Пойти на жертвы малые и счастье обрести!
Так Богом уж заведено для всех, разум имеющих,
Что сильный должен защищать всех, кто слабей его!
А потому средь всех великих воинов – единственный
Велик лишь тот, чья сила послужила во добро!
(с) 17.07.2014, поезд «Питер-Тверь»
Различие по биологическому виду (психодиагностика)
Не так давно считал я, будто бы слова имеют силу,
И словно кисть художника изящно
Доносят до внимающего облик красоты.
Но, вынужден признать, что разница в рождении, похоже,
Досадно разделяет нас вдоль разумения черты.
Уж с малых лет на лбу написан промысел,
И четко путь очерчен, во взгляде он читаем без труда;
Один благими мыслями пронизан, словно светом звезд далеких,
Другой страдание и боль всю жизнь нести другим сподобится сполна.
Не тайна то для тех, кто глазом ясен,
Чей разум чист, и видит признаки гармонии небес.
Мы разные по самому рождению; в одних свет разумения и блага,
В других позывом алчности живет поганый бес.
Я не судья, и меры пресечения не жажду,
Но не могу лишь кармой объяснить ту бездну промеж нас,
Когда одни несут невидимо свой крест в сокрытие сердца своего,
А те, другие, вешают его на шею дешевой безделушкой напоказ.
И если светлые напоят молча жаждущего,
То темный множит слово о любви, таки деля её своим, подальше от чужих.
Я не считаю себя христианином, но, видит бог,
Обидно за Христа и за слова его, узрев последователей их.
Я не фашист, ей богу, но не могу смириться
С недолюдьми, кои самое Зло в утробе носят во горе всем живым.
Готов признать, что всяк ублюдок тоже нужен Богу
Зачем-то, вопреки, по неисповедимым замыслам святым.
Но всё ж порой сжимается кулак, и скрипнут зубы,
Когда в толпе увидишь подлую, тупую тварь,
Сочащуюся ложью, жадностью, коварством,
Я честно жажду снести к чертям башку её и бросить на алтарь!
Проходят годы. Я учусь. Стараюсь как могу
Изгнать из сердца справедливости желание,
Уразуметь во нелюди такое же дитя Отца,
Простить, проникнуться любовью, пониманием.
Стараюсь. Правда. Но иногда во тьме,
Бессонными ночами метаясь по постели,
Я тщетно стискиваю рукоять незримого меча, готовый в ход его пустить
За честь живущих в праведности, о которой матери нам пели.
До слёз обидно, как мало доброты в себе я ощущаю, отдаляясь от заветных Врат,
Но крыльев ангельских я слышу хлопание над самой головою.
По улице мимо меня идут они, не чтящие ни Бога, ни отца,
Без сердца и без совести, без чести и с проклятою судьбою!
(с) 02.11.2014, самолёт «Сочи-Питер»
Ноябрь в Сочи.
Стеною ливень. Двенадцатый этаж.
Окно открыто. Тяжелый запах моря.
Я чутко сплю, растягивая негу
Ноябрьского Сочи. Отхожу душой.
Мои соседи кормят чаек с высоты балкона,
Морские скандалистки планируют в дожде над серой глубиной.
И в зыбких очертаниях миров дневного сна гуляя,
Я слышу позывные кораблей и медленный прибой.
И кажется мне в этот миг, что счастье где-то рядом,
Что кадр жизни этот запомню навсегда,
И нечто в глубине меня словно цветок раскрылось,
И сожаление одно: что рядом нет тебя.
Так, если кто захочет заглянуть мне в душу –