– Нам не суждено более видеться, мадемуазель, по ряду сложившихся объективных и субъективных причин и ввиду, нижеследующих обстоятельств… – Девчушка деревенеет, но ты, вроде как, не при чем. Сказано же – обстоятельств! И с чистой совестью выметаешься из н е ё… Из девчушечки…

Конечно же, стайл – «псевдо-чеховский», но эффективности не умаляет.

Мельников приучил, змей! Тимоха долго не мог отделаться от этой фразеологии…

– А какое у тебя хобби? – (она).

– Спорт, книги.

Я конечно же приврал, примазываясь к литературным увлечениям, но только чтобы подстроиться под нее. Читал я тогда мало.

Марание белых листов, свой стук по клавиатуре, – ни тогда, ни сегодня я не воспринимал за настоящую литературу.

– Мы повторяемся… Наверное много общего…

– Расскажи о себе побольше, о детстве…

– До седьмого класса занималась в цирковом кружке…

Боже!!! Когда это было?

Я выпотрошил свое пионерское бытие. А вот и нужный файл!

Из пыльного мешка сыпанули: детская комната школьника при ЖЭУ, ансамбль ложечников (мы дубасили на алюминиевых ложках «во поле береза стояла») на очередном районном конкурсе самодеятельности. А тут, вдруг, на сцене тоненька, неестественно гибкая, как вощенная бечевка, девочка. Вдохновенно отрабатывала бесценную картонную грамоту, скрупулезно выполняя свои пассажи, радовала нас, демонстрируя некоторые подробности физиологии, игнорируя наши дурные смешки.

Совпадение: Ольга Сур материализовалась в восторженную комсомолку с улицы Макса Горького.

Она ли это была, нет, спросить я, почему-то, смутился.

Она вновь потащила меня на дискотеку. Ее фраза:

– Еще хочу себя показать! -удивила и оттолкнула меня. Мне же хотелось болтать и бродить по темным аллеям.

Раздосадованный – я спрятался в дачу. Болезненная слабость размазала меня по скрипучей койке.

10. Кроссы, пинг-понг.

«Ребзики» наши бегали кроссы по утрам. Заводилил там Строгов.

Я ленился, ссылаясь на нездоровье.

Жалко, что врачиха из лазарета уехала. Ее сменила раздраженная тетка под пятьдесят. Мы с Тимохой прогрустили весь вечер вспоминая —«добрую и нежную». Мне бы быть постарше, или ей моложе. Дежурная печаль переходного возраста. Патологическая тяга к взрослым женщинам. Взаимная – я убеждался не раз. На тот период с ровесницами все было, как-то, сложнее.

Ленка вдруг предложила поиграть в пинг-понг. Я проглотил давешнюю обиду и поскакал за ракетками.

«Ребзики» убежали на «стадик» пинать мяч.

А я продолжил хлопать фанерными ракетками хрустящий шарик.

11. В девичьей палате.

В 23—00, после отбоя.

Я и Володька Мельников, он – вечный участник абсолютных весовых категорий.

Однажды, на областных соревнованиях, я прогулял (из-за девочки) день своего веса, а на следующий день сердитый Петрович поставил и меня в «абсолютку».

Первая пара – я с Володей!

Его 100 против моих 62 кило! Я отчаянно и долго бодался… Но те соревнования окончились для меня почти бесславно…

Проникли в палату. Она оказалась не запертой на крючок. Странно?

Там уже был Тимоха. Он возлежал с Леной номер два. По комплекции она более подходила бы Мельникову!

Днем я не сориентировался и сейчас мне пришлось туго. Я слепо шарахался по койкам. Но тут мне пихнули в руки гитару. Я разглядел Аленку и плюхнулся к ней на кровать.

Забренчал и загнусавил:

– Парашюты рванули и приняли вес

– И земля всколыхнулась едва,

– А внизу дивизия «Эдельвейс»

– И «Мертвая голова»…

По исполнении, был награжден кондитерским новшеством – глажеными баранками!

Абсолютно тонкие, поджаристые, хрустящие!!!

В армии, на утюге, я разладил и сжевал их не одну сотню, тепло вспоминая, ту первую нашу встречу… с ними.