Это вполне соответствует словам Л. Д. Троцкого: «Утром (25 октября) я набрасываюсь на буржуазную и соглашательскую печать. О начавшемся восстании ни слова. Газеты так много и исступленно вопили о разгромах, о неизбежных реках крови, о перевороте, что теперь они просто не заметили того восстания, которое происходило на деле. Печать принимала наши переговоры со штабом за чистую монету и наши дипломатические заявления – за нерешительность. Тем временем, без хаоса, без уличных столкновений, почти без стрельбы и кровопролития одно учреждение за другим захватывалось отрядами солдат, матросов и красногвардейцев по распоряжениям, исходившим из Смольного института»[293].

Здесь уместно коснуться вопроса о таком неоднозначном вопросе, как «приурочивание» Октябрьского восстания к открытию II съезда Советов. Нет оснований опровергать это намерение Троцкого, которого он никогда и не скрывал, не видя в нем той опасности для успеха восстания, которую видел Ленин. Так, в 1922 г. Троцкий писал в N 10 журнала «Пролетарская революция»: «Я настаивал, чтобы было поручено Военно-революционному комитету подготовить момент восстания к съезду Советов». Однако, публично выступая в Петроградском Совете 18 и 24 октября, Троцкий «сознательно дезориентировал» революционные массы, утверждая, что вопрос о восстании «не стоит на повестке дня», что все решит съезд Советов".

19 октября В. И. Ленин писал в ЦК партии: «Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права. Не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое решение потому (о необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. п.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только „вину“, но и почин сваливать на противника. Только дети могли этого не понять».

Л. Б. Каменев из книги «Как произошла организация первого в мире рабоче-крестьянского правительства»: "Главная роль в этой работе принадлежала, конечно, тов. Ленину. Еще во время демократического совещания тов. Ленин считал момент назревшим для перехода власти в руки Советов. Вынужденный жить в подполье, он требовал от ЦК партии решительных шагов для организации восстания и низвержения правительства Керенского. Еще более настойчивым сделалось его требование в течение ближайших к демократическому совещанию недель. Решено было, наконец, собрать партийное совещание вместе с товарищами из Москвы для решения вопросов о восстании. Таких совещаний было два: на квартире, предоставленной тов. Сухановой. На оба собрания Ленин принужден был приходить еще загримированным, в парике, чтобы не попасться шпионам Керенского. На обоих собраниях было по 15–20 человек. Все присутствовавшие были затем главнейшими деятелями октябрьского переворота. Все были члены ЦК партии и ближайшие активные работники, ставшие к тому времени во главе Петроградского и Московского Советов.

На этих собраниях точка зрения Ленина о необходимости дать решительное сражение правительству Керенского окончательно победила. Там же была выбрана пятерка, которой было поручено политическое руководство начавшейся борьбой. В эту пятерку вошли: Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский и я. Совещания пятерки происходили на разных квартирах рабочих на Выборгской стороне. В Смольном в это время уже действовал и руководил операциями Военно-революционный комитет, вокруг которого тов. Троцкий сгруппировал силы петроградского гарнизона и в руках которого находилось все руководство боевой подготовки. Только в ночь с 23 на 24 октября события приняли столь решительный характер, что оказалось необходимым и возможным сконцентрировать всю деятельность по организации революции в самом Смольном. В эту ночь тов. Ленин впервые появился в Смольном, но об этом знал только узкий круг членов Военно-революционного комитета и ЦК партии…