Александр Федорович Керенский родился в семье, принадлежавшей к духовному сословию. Его дед был приходским священником. Отец окончил Пензенскую духовную семинарию, но отнюдь не стремился к духовной карьере. Федор Михайлович Керенский, в семье которого 22 апреля 1881 г. родился Александр, был директором мужской гимназии и средней школы для девочек. Мать Керенского – Надежда Александровна, была внучкой крепостного крестьянина и дочерью генерала, служившего начальником топографического отдела в штабе Казанского военного округа.
Александр был третьим ребенком в семье. Он получил, как было принято среди состоятельной интеллигенции и в дворянских семьях, хорошее домашнее воспитание. В детстве Керенский перенес тяжелое заболевание – туберкулез бедренной кости. И хотя пролежал шесть месяцев, но до конца от болезни избавиться не смог. Во время болезни Александр пристрастился к чтению: "Я позабыл обо всем на свете… Я проглатывал книги и журналы, исторические романы, описания путешествий, научные брошюры, рассказы об американских индейцах и жития святых. Я познал обаяние Пушкина, Лермонтова и Толстого, не мог оторваться от «Домби и сына» и проливал горючие слезы над «Хижиной дяди Тома»[208].
Школьные годы будущего премьера прошли в Ташкенте, куда в 1889 г. на должность инспектора учебных заведений был переведен его отец. «Здесь, – много позднее писал Керенский, – в Ташкенте, мне предстояло провести школьные годы с 1890 по 1899 и выйти в новую социальную среду, совершенно не похожую на ту, что была характерна для европейской России»[209].
«Моя жизнь в Ташкенте, – вспоминал Александр Федорович – как и прежде беззаботная, стала тем не менее более разнообразной и интересной. Я был общителен, увлекался общественными делами и девочками, с энтузиазмом участвовал в играх и балах, посещал литературные и музыкальные вечера»[210].
В 1899 г. Керенский покинул Ташкент, он уехал в Петербург для поступления на юридический факультет университета. В 1904 г. Александр Федорович успешно его закончил и прямо со студенческой скамьи, как и многие в то время, шагнул в революцию. «Мы, – напишет он в будущем, – вступили в ряды революционеров не в результате того, что подпольно изучали запрещенные идеи. На революционную борьбу нас толкал сам режим. Ограничение автономии Финляндии, притеснения армян, еврейские погромы, жестокие расправы с крестьянскими повстанцами, позор войны с Японией, „Кровавое воскресенье“ 9 января 1905 года… Я пришел к выводу, что по вине верховной власти Россию ждут великие беды и испытания»[211].
Но, в отличие от многих молодых людей, его сверстников, Керенский не принял марксизм. Впоследствии он так объяснил это: «Я читал также статьи молодого марксиста-экономиста Петра Бернгардовича Струве. Но когда я дошел до той страницы, где он пишет, что индивидуальности нет места в природе и ее не следует принимать в расчет, я понял, что марксизм не для меня. Мое отношение лишь укрепилось, когда я познакомился с „Коммунистическим Манифестом“ Маркса и Энгельса, где утверждается, что общечеловеческая мораль – лишь орудие в классовой борьбе, а мораль рабочего класса не имеет ничего общего с моралью капиталистического мира»[212].
Когда в декабре 1905 г. Керенского арестовали, в руки полиции попали документы, свидетельствовавшие о его связях с эсерами и даже с их Боевой организацией. Сам Керенский много позднее писал, что он лишь намеревался вступить в эсеровскую Боевую организацию, чтобы участвовать в покушении на Николая II, но ее руководитель, Е. Азеф, будто бы не принял его из-за отсутствия у него опыта.