– Ты молодая, тебе можно экспериментировать.

Таня знала, чем можно уколоть подругу.

– Да я очень молодая, а ты старая, несмотря на то, что мы – ровесницы. Тань, что ты выделываешься?

– Я не выделываюсь, просто у меня дети, семья, о себе и не думаешь. Хочется хорошо выглядеть, да денег не хватает.

– Тань? Я решила выйти замуж, советуешь?

Таня отложила журнал и пристально посмотрела на меня.

– Как можно советовать? Зовут и любишь – иди!

– А если любишь, но не зовут?

– Позови сама, так делают. Это в шестнадцать можно ждать, пока позовут, а в нашем возрасте самой предлагать надо. Ничего страшного. Мужики сейчас умные, отношения свободные, они и не торопятся жениться. Когда свадьба?

– Я пошутила, никуда я не собираюсь. Изучаю общественное мнение.

– У тебя плохое настроение?!

У меня и правда было плохое настроение, но я сослалась на магнитную бурю:

– Чувствую, что наэлектризовалась. Принимай статический удар.

Я схватила Таню за руку, и ее ударило током.

– Ну ты даешь! Всех женихов распугаешь. Возьми антистатик.

– Здравствуй, Лариса Митрофановна, – Александра Филипповна вошла с полной кастрюлей рисовой каши. – Что случилось? Кто обидел мою девочку?

– Никто не обидел, – я подошла вплотную к няне, обняла и детским голосом заныла, – можно, я не буду обедать?

– Щи да каша – пища наша! Давай банки, отличница народного образования. Милостыню подаю редко, может, зачтется на том свете.

– Спасибо, Александра Филиппова, – протараторила я специально, чтобы не выслушивать нравоучения, – я дома поела. Няня не поверила и стала наполнять принесенные мною банки, приговаривая:

– Не знаю, зачем ты это делаешь? Вот мой старик без меня кусок хлеба не съест, а ты ради него сама себя куска хлеба лишаешь. Плохо это! Лариса Митрофановна! Плохо! Щей-то хватит и на твоего сосунка, а плова положу одну порцию.

– Я сама закрою крышку, она тугая, – сказала я, протягивая руку за банкой.

– Гуля, моя дорогая, кого ты кружишь? Котлет по дороге купила? На, бери гуманитарную помощь. Пора накрывать, скоро сорванцы с физкультуры прибегут. Чуть не забыла, сегодня денежку дадут, посмотрим, сколько я нынче стою. Она стала расставлять на столы тарелки и разливать щи: – Ты мне сегодня не нравишься, но спрашивать, что случилось, не буду. Я тоже иногда похандрю втихомолку, глядишь, все налаживается. Татьяна Петровна домой побежала – заботливая. За зарплатой придет.

– Александра Филипповна, я хочу расстаться с Андреем. Сколько можно тянуть?

– Это ты меня спрашиваешь? Это я тебя должна спросить: сколько можно тянуть? Лариса? А ты его любишь?

– Да вот в этом-то весь вопрос, только об этом и думаю, люблю я его или нет?! Привыкла!

Цветы жизни ворвались в группу маленькими хозяевами большого дома. От эмоционального взрыва содрогнулся Ванька-мокрый и повесил нижние листья на глиняные края горшка. Александра Филипповна преградила своим телом доступ к стенке с игрушками, и дети пошли мыть руки.

Я стояла возле умывальника и смотрела в окно. Почему так получается – красивая, здоровая женщина, способная родить много-много детей, не может стать матерью? Надо что-то менять немедленно и решительно, может быть, сменить работу? Об этом надо подумать.

Дети быстро смели обед и лежали в своих кроватках на правых боках, а мне хотелось поговорить с няней.

– И чего ты в нем нашла? Так-то он, конечно, видный был, а в горшке кабачковая икра! Не доделано что-то внутри, наверное. Винтиков каких-то не хватает. Любил сидеть на горшке!

– Все нормально, просто себя никак найти не может. Не понимают его.

– Да кто ж его понимать-то должен? Уж сколько лет вы с ним кузюкаетесь, а толку никакого. Ты меня прости, но он ведь нагольная пьяница!