– Спасибо. – Она зевнула. – Я не люблю кофе. У тебя есть какао?

– Ты пьешь какао? – Я завис.

– Ну… да. – Она утонула в свитере, натянув рукава на ладони.

– И хлопья с молоком ешь на завтрак? – Не знаю, чего в моем голосе больше – умиления или насмешки. Это мило, в ее стиле.

– Да, ем, – огрызнулась Ари. – От кофе бывают проблемы с сердцем. И от сигарет, кстати.

Я рассмеялся. Никто так часто не вызывал на моем лице улыбку!

– Прости, какао-бобы не выросли. У меня есть апельсиновый сок.

Ари что-то смущенно пробурчала, когда я налил ей напиток.

– Так, давай знакомиться. – Я взял чашку с ароматным эспрессо и сел напротив. Как же нелепо после нашей ночи звучала эта фраза, но раз я не отпускаю Ари и поверил ей, то могу открыть душу. – Хм. То, что я из Техаса и мне будет двадцать пять в январе, думаю, ты знаешь.

– Угу, фанатка. – Она закатила глаза, иронизируя. И продолжила мою биографию: – После школы ты поступил в колледж искусств. Там познакомился с Аароном Бэйли и Беном Миллером. Вы создали музыкальную группу.

– Ух, да ты сталкер! Верно, мы загорелись идеей стать рок-звездами. Бросили учебу, предпочитая путешествовать автостопом по штатам. Настоящее безумие! Но, пожалуй, лучшее время в моей жизни. Аарон был главой группы, несмотря на то что писал и исполнял песни я. Он искал, как нам подзаработать. Если для меня и Бена группа была увлечением, Аарон хотел стать знаменитым. Без него ничего бы не получилось. Аарон был старше, и он тоже писал музыку, но выступал за мои идеи: говорил, в них больше души… – В горле запершило: воспоминания… сколько бы ни прошло времени, они так же причиняют боль. – Аарон таскал нас по местам, где обитали продюсеры и менеджеры, а я бренчал на гитаре, влюблялся, сочинял песни и срывал голос на выступлениях. Нам повезло, мы встретили Мартина Эванса. Он раскручивал кантри-исполнителей, а взглянув на наш материал, оставил все как есть. У Марти на примете было двое музыкантов: Джерад Андерсон и Логан Грей, они выступали с его подопечным. Джер и Логан стали финальным аккордом Grape Dreams.

Я замолчал и зачиркал зажигалкой, пытаясь прикурить, но руки дрожали. Аарона знали немногие фанаты, он умер внезапно: мы только подписали контракт с лейблом. После его смерти я не видел смысла ни в чем, думал бросить музыку. Остановили ребята из группы. Я вдруг осознал, что Ари напомнила мне о том времени, когда я был счастлив и беззаботен.

– Итак… – Я ободряюще кивнул. – Теперь ты.

Разглядывая ее волнистые волосы, хрупкие ключицы, утонувшие в свитере, и искусанные бледные губы, я не думал о том, почему она сбежала. Главное, она рядом. Греет, как солнечный свет.

– Ну… – Ари ненадолго затихла. – Моя жизнь не такая интересная. Я училась в школе. Мой отец из Германии, мама русская, мы часто переезжали. В России прошли мои первые восемь лет жизни, и недавно мы опять вернулись в Москву. Я люблю танцы. И музыку. Э… твою музыку. И поп-музыку, под нее я танцую.

Ари мило запиналась, вернулся сильный акцент. Она говорила медленно, пытаясь контролировать речь. Я ловил каждое ее слово.

– И я решила уехать. На твой концерт. Звучит дико, да. Не знаю, что буду делать. Но… я не жалею. Прости.

– За что ты просишь прощения? – Я накрыл ладонью ее тонкие пальчики. От смущения Аристель превратилась в камень. Наклонившись, я коснулся губами ее щеки. – Все хорошо, Ари. Я, конечно, считаю, что тебе нужно позвонить родителям. – Она дернулась, и я спешно добавил: – Тебе восемнадцать. Никто не заставит тебя. Круто, что ты здесь.

В ответ она слабо улыбнулась.

Лучи солнца озаряли ее слегка загорелую кожу. Ари спала крепко, а я не смог уснуть. Насыщенная выдалась ночь. Впервые за долгое время не по причине «много алкоголя, много приключений». Разговоры о жизни, о мечтах, о глупостях. Приятное чувство близости.