Скептицизм быть может есть у Вас, но я сам ведь сам скептик ярый, и мог бы всё списать на галлюцинации, предсмертную агонию или что-нибудь ещё. Но то, что было у меня было, тот опыт, те чувства, всё то, что видел я, и ощущал, было так же реально, как Вы и я и эти строки.

Боюсь ли я смерти? Нет! И знаю точно, что однажды, когда смерть придёт за мной под старость лет, я встречу её как старую подругу. И обнявшись с ней, пойдём в обитель рая о пережитом болтая.

Поздравляю с великим праздником,

Не днём победы, не с 9 мая,

Но с днём освобождения всего мира,

От заразы фашизма, от нацизма грязи,

Поздравляю Вас с днём чистоты,

От гнили Рейха, что третий зовётся.

Да будет в памяти у нас,

Каждый воин и солдат,

Каждый труженик тыла,

И партизан, что ходит по лесам.

И в каждой памяти живёт,

У кого-то прадед или дед,

У кого-то отец или же мать,

Или же просто-напросто сосед,

Кто себя не пожалев,

Добыл эту победу не для нас,

Но для всего земного шара,

Что существует благодаря только им.

От всей души я поздравляю,

Не только Русского солдата,

Но и Американца и Еврея,

Француза, Украинца,

Белоруса иль Казаха,

С тем, что однажды Знамя победы повисло над Рейхстагом.

Спасибо каждому кто внёс свой вклад в победу над фашизмом и нацизмом.

С уважением и огнём в груди Постников Юрий.

Весенняя погода, радуя лёгким порывом тёплого ветра, манила вылазкой в лесную местность. Вековые сосны и многолетние дубы, поражая своей величественностью, внушают умиротворение и покой для сознания и души. Бродя по тропам, избавляясь от груза ненужных мыслей, наступает понимание, что просто необходимо помолчать самим с собой, освобождая себя от тягости ненужного груза суматохи жизни городской.

Присев на поваленное дерево, я дышал полной грудью, вдыхая приятный воздух, наполняя лёгкие кислородом. Закрыв глаза, я порвал ту невидимую нить, что тянула меня обратно в город. Я просто предпочёл забыть о том, что тревожило меня, беспокойством терзая мою душу. Позволив лесу заключить меня в свои объятия, я проникся соприкосновением с природой. Наконец-то почувствовав себя счастливым, я медленно начал открывать глаза.

Смотря вдаль, средь деревьев, я увидел нечто, что вначале мне показалось игрой природы, обычным стволом дерева, что под осадками и временем стало походить на фигуру человека. И возможно, я бы так и посчитал, если бы оно не начало шевелиться, приближаясь в сторону мою. В мгновение ока, страх сковал сознание моё, сердце бешено стуча, долбило в грудной клетке глубоко внутри. Мысли в голове крутясь кричали, что бежать давно пора, но я сидел, словно под гипнозом, ожидая мгновения смерти тела моего.

Шаг за шагом, чудище лесное всё ближе подходило, показывая свою силу и ужасный облик. И вот оно уже встало совсем рядом, в полуметре от меня, изнемогая от желания убить. Его голодные глаза осматривали меня, словно расчленяя туловище моё, как тушу воробья. Я не молил о пощаде, хоть и хотел жить. Я чётко знал, что вот-вот я умру. И лишь надежда была одна, что смерь придёт мгновенно, избавив от ужасных мук и боли.

Замах руки и удар по голове. Больше ничего… Мой труп лежал в глуши лесной, кормя монстра лесов, о котором никому из живых

Сердце чувствует родное,

Сердце тянется к нему.

Нет, ему ты не прикажешь,

Не подкупишь ты его,

Не запрёшь в стенах безмолвий,

И от него не убежишь.

Сердцем к сердцу как магнитом,

Тянуться друг к другу люди.

Лишь поддаться остаётся,

Лишь признать, что это факт,

Сердце чувствует родное,

Не подкупить, ни обмануть.

Сидевший у озера старик, не отрывая взгляда от поплавка, медленно скручивая самокрутку, не мог догадываться о том, что в его старой жизни произойдёт нечто, во что поверить невозможно. Его сознание, воспитанное на коммунистической основе, допускало существование русалок лишь в сказках А. С. Пушкина, и нигде более. А его мысли крутились вокруг того, насколько он одинок. Внуки приезжают редко, дети забыли тоже, а бабка уже год назад слегла. Лишь вечерняя рыбалка осталась отрадой для одинокого старика.