– Честные жители, родные вароитэ. Сегодня, у меня для вас печальная весть. Наш друг, к которому мы успели привязаться и даже полюбить… Не тот, кем кажется, – стоящие вокруг вароитэ зашептались, а кто-то громко охнул. – Он зверь в человеческом обличии.

Шаман громким суровым голосом вещал, при этом обильно жестикулируя.

– Проклятый судьбой убийца сейчас же должен покинуть нашу деревню. Во время ритуала, духи показали мне истину. Его кожу покрывает жесткий чёрный мех, а когти так крепки и остры, что вырывают куски плоти из таких, как вы и я. Его жёлтые, горящие в ночи глаза, жаждут крови, а сердце не знает пощады!

Доуз молчал, опустив глаза в землю.

– Ты должен уйти и не возвращаться. Мы мирный народ и были к тебе приветливы, приняли, как почетного гостя, чуть не сделав родным. Уходи без войны. Или же навеки упокоишься в земле, – шаман зажал пальцы в кулак, а остальные вароитэ достали из-под своих одежд ножи.

Доуз поднял глаза.

– Умоляю тебя, отпусти со мной Ангораиву, – сказал он.

– Нет! Это невозможно! Моя дочь станет шаманкой. Она не убежит на чужбину с чужаком.

Доуз почувствовал, как в груди что-то закололо и заскреблось, а потом, его тело поразила ужасающая боль, будто мышцы решили вскипеть. Он надеялся, что успеет уговорить отца Ангораивы благословить их союз и дать спокойно уйти прежде, чем зверь возьмёт над ним верх. Доуз взглянул на возлюбленную и сказал:

– Прости меня.

И начал он оборачиваться в зверя. Кости защёлкал, зубы заклацали. Человек будто выворачивался на изнанку. Кисти Доуза превратились в смертоносные зверины лапы с когтями, не уступающими мощью медвежьим. Сотню острых зубов белой паутиной покрывала слюна. А ясные доселе глаза его, загорелись ненавистью, столь тёмной, как у отчима, решившего покончить с потомством чужака. Тлеющий огонёк любви к Ангораиве, потух, под поток нечленораздельной ярости.

Одним ударом зверь оторвал голову шамана, оставив безобразные куски остатков шеи, торчать из туловища. Схватил челюстями безжизненное тело, мотая из стороны в стороны, как изорванную половую тряпку. Закончив с шаманом, зверь соприкоснулся взглядом с Ангораивой, навсегда изувечив её рассудок. Не тронув девушки, он бросился за следующей беспомощными жертвами.

Закончив кровавую жатву, зверь издал истошный вопль, в котором слышалось: «Всё это ради тебя».

Мари сладко спала. Ей снились горы. Покрытые густым лесом, населенным орлами, косулями, ежами и лисицами, эти великаны, белыми шапками царапали бугристые белые облака. Мари овладело странное чувство, никогда раньше не посещавшее её – конфабулятивная ностальгия. Ей казалось, что когда-то давно, будучи маленькой девочкой, она вместе с семьей ездила на море, и отец, падкий на приключения, оставив маму нежиться на обточенной временем гальке под ласковым курортным солнцем, взял её с собой, посмотреть на этих титанов планеты Земля. Правда, она не могла вспомнить лиц, ни матери, ни отца, как будто они должны были вот-вот всплыть перед глазами, но всё никак не проявлялись.

Освободив из-под пухового одеяла руку, Мари взяла свой телефон, чтобы по традиции зайти в соцсеть «Фикус» и посмотреть, что изменилось за девять часов её отсутствия. Но, она прервала этот порыв, осознав, что хочет позвонить маме. Клик-клакнула на зелёненькую иконку на прозрачном экране и стала ждать. Гудки почему-то не начинались.

«Хмм, странно. Может из-за РИЭБ тупит связь…» – подумала Мари и отложила телефон, чтобы по-новому начать свой день. Потянулась, улыбнулась и выскользнула из кровати.

– Айгё, дорогая, включи музыку, – сказала Мари управляющей квартирой.