Чуть позже прокопали Зимнюю канавку, соединив реку Мойку с Невой (это там, где через сто лет жил Пушкин и где он скончался) и, если смотреть на Неву, то справа построили второй Зимний дворец, где Пётр и умер, передав власть своей жене Екатерине.

Шли годы, императоры и императрицы, сменяли друг друга, и при Анне Иоанновне появился дворец, который и занял то место, куда так стремятся все почитатели искусств и истории нашей страны.

Тот второй дворец Петра был разрушен, на его месте построили эрмитажный театр, и как-то незаметно о дворце забыли. Но через много, много лет, производя реставрацию театра, откопали фундамент того самого дворца и… восстановили петровскую память. Конечно, всё это великолепие находится внутри основного здания, но дворец открыт для туристов, и очень часто его арендуют для всевозможных мероприятий. Хотя и сам Эрмитаж нередко устраивает там свои праздники…

Ещё днём мы установили микрофоны. Оставалось только включить и постоять рядом, пока будут литься речи, затем тихонько всё убрать и уехать домой.

В шесть вечера, закончился рабочий день, все разошлись по домам, а мы остались вдвоём, Витю отпустили (троим, там делать нечего), и решили зайти в «Бочку», время было: посидим, выпьем кофе с осетринкой и тем самым скоротаем время.

Уже выходя, я вспомнил, что наша видеокамера две недели лежит у Коли на столе и не мешало бы её отнести в отдел. Предложение было принято, Коля захватил сумочку с «Панасоником» и мы вышли на улицу. Направо дорога вела в Эрмитаж и ко дворцу Петра, а налево в «Бочку».

Два инженера решили так: зайдём в кафе, потом, не теряя времени, забежим в отдел, закроем камеру в шкаф и к нашим микрофонам. Мы так и сделали.

Спустившись в подвальчик, застали большую группу нашего отдела за столом. Для них рабочий день закончился, и ребята могли попить пивка, кофе, соки, кто-то ужинал, шла болтовня, смех, и наше появление их очень обрадовало. Усевшись за соседний столик, такой же длинный, у стены, Коля положил камеру на скамейку. Больше за столиком никого не было, и мы расслабились, утонув в мигающих огоньках иллюминаций. Заказали кофе, осетрину… и заболтались с нашими друзьями.

Минут через сорок попрощались, долго пожимали руки, пожелали хорошего отдыха и медленно пошли к Эрмитажу. Дойдя до Зимней канавки, почему-то не перешли на другую сторону, а завернули ко дворцу Петра и через час, отработав торжественную часть мероприятия, уже шли обратно.

Дальше было метро, у Коли электричка, дом, ужин, телевизор и я заснул.

Думаю, каждый человек в своей жизни хотя бы раз просыпался в состоянии какого-то необъяснимого страха или его предчувствия. Ты резко просыпаешься, сердце барабанит, на душе каменная тяжесть и осознание чего-то непоправимого и страшного.

Вот так и я ровно в два ночи проснулся и понял, что случилось нечто ужасное, но что? Мысли проносились, как раскалённый пепел Помпеи, как меч, занесённый палачом.

И тогда я всё вспомнил: мы забыли в кафе наш «Panasonic»!!! Это был выстрел в самое сердце. И оно сжалось до размера атома. Не помня себя, я побежал на кухню, набрал Колин телефон и стал ждать. Коля спал крепким сном, он ещё был в неведении. Наконец трубку сняли.

«Слушаю».

«Коля, это я, мы забыли в «Бочке» камеру!!!!!!!!

То, что полилось потом, переводить не будем. Но телефонные провода раскалились до белого каления. В конце концов, договорились так: в шесть утра встречаемся у кафе и ждём то ли сотрудников, то ли уборщицу, лишь бы кто пришёл. А там уж сообразим на месте.

В пять утра я прыгаю в машину и лечу на Миллионную. Улица пуста, но красная пятёрка Коли уже у кафе. Вышли, поздоровались и задались только одним вопросом: «У нас что, совсем крыша съехала? Только недавно забыли, как сами сняли камеру со стены, теперь, заболтавшись, и вовсе оставили вещь, ещё дороже той, охранной». В общем, разговор был длинным и самокритичным. Успокаивало только одно: авось пронесёт. А пронестись, могло только в одном случае: если за столик никто не сел, а если и сел, то не позарился на наше (на эрмитажное) добро.