– Думаю, ты какой-то ученый. Давай умножай тысяча двести тридцать девять на шестьсот сорок пять, – пряча от меня экран калькулятора, он с нетерпением ждал ответа.

– Не знаю.

– Так, ученый тоже не вышел. Замучил ты меня вконец! Совсем ничего что ли не помнишь? Учился чему? Может работа какая помнится? Ну нельзя же так!

Как-то раз, когда я уже стал выходить на улицу, Петрович затащил меня к себе в кочегарку, за выгородку. Усадил на какой-то ящик и торжественно вытащил из-под топчана бутылку водки.

– Знаешь, что это?

– Знаю, – рассмеялся я.

– Вот, хоть какой-то просвет. Любишь?

– Не помню.

– Сейчас поставим опыт, – он налил мне в чайную чашку, – пробуй.

Я выпил, поморщился.

– Хороша? – с любопытством спросил Петрович.

– Нет. Я уверен, что я ее не любил. Не понравилось.

– Ну вот! – разочарование было искренним и нескрываемым.

Формулировку «я уверен» я изобрел для себя, когда понял, что не могу использовать слова «я помню».

Например, я был уверен, хотя и не помнил их, что у меня были родители и именно с ними я провел свое детство.

В это я окончательно поверил, когда во сне мне стали являться очень неясные, без определенных черт силуэты, скорее тени, от которых исходило такое тепло и нежность, что я просыпался со слезами на глазах, еще не проснувшись понимая, что это только сон, но наполненный такими чувствами, что отчаянно хотелось, забыв обо всех законах мироздания, оказаться там, в далеком, вычеркнутом кем-то из моей памяти детстве. Никаких сомнений, я был уверен на все сто процентов, что оно у меня было абсолютно счастливым!

Странно, но во снах мне никогда не являлось никаких намеков на более поздний возраст, как будто даже подсознание не имело доступа к тем кладовым, где хранилась память обо всем, что следовало за детством.

Поделился этим открытием с Петровичем.

– Дык у тебя просто появился новый шанс, – обрадовался он.

– Какой?

– Считай, Ванька, у тебя ныне шанс начать жизнь сызнова. Типа, ничего, кроме детства, нет. Как новый человек родился. Вот она какая мысль-то! Ничто не тянет в сторону, все в новинку. Строй из себя, что захочешь. Во как!

Странная потеря памяти у меня образовалась. Я прекрасно помнил, что сейчас две тысячи девятнадцатый год, помнил много исторических фактов, помнил, что происходило в стране и мире в последнее время, помнил какие-то анекдоты, помнил какие-то фильмы, но вот когда, где и с кем я их смотрел было для меня полной тайной. Получалось я помнил декорации своей жизни, но не помнил ее.

Но вот у тела память, похоже, не пропала.

Сначала поймал себя на том, что когда на ужин давали кашу с сосиской, то рука непроизвольно искала нож, который в больнице никогда и не водился.

Как-то, бродя по двору, увидел перекладину, прибитую к двум растущим рядом деревьям.

Воровато оглядевшись, помня слова Сергеевича: «никаких физических нагрузок, милостивый государь. Пока, пока никаких», подошел, подпрыгнул, ухватился за перекладину и, ощутив приятное напряжение мышц, подтянулся один раз, второй… Через пару дней тело само уже вспомнило, видимо, привычный по прошлым годам комплекс упражнений, который я теперь стал повторять ежедневно, чувствуя, что уставшая от бездействия мускулатура возвращается к привычной жизни.

Не бросал меня и участковый, частенько заходил с отчетами:

– Тут мимо нас во все концы поезда проходят. Так что я в области договорился, там по нашей системе разослали про тебя информацию, может где-то тебя ищут.

Через несколько дней:

– Тебя уже скоро выписывать можно, Сергеевич сказал. А тут у нас в школе место завхоза пустует, я поговорил с директрисой, она может тебя взять. Вот только с документами кранты. Пока будет выписывать зарплату на своего зама, а отдавать тебе. Потом уже, когда документы появятся, она тебе оформит, все чин-чинарем будет.