А зима все наступала, в моей комнате было холодней, чем на улице, поэтому, возвращаясь с работы, я сразу залезала в кровать, наполненную пластмассовыми бутылками с горячей водой, под два теплых одеяла и ворох всей имеющейся в наличии одежды. И вот, в такой неуютный холодный вечер, ко мне постучалась соседка – художница.

– Накинь на себя что-нибудь и иди ко мне, – с этими словами женщина развернулась и, перебежав через двор, скрылась за своей дверью.

Я быстро оделась и последовала за ней:

– Мир этому дому!

– Заходи, заходи!

За порогом соседской квартиры меня ждал рай!

Я попала в просторную, ярко освещенную огромной люстрой, комнату. Было тепло и красиво, вкусно пахло растворимым кофе.

Хозяйка с подносом уже появилась из кухни:

– Садись в кресло, буду тебя «размораживать».

Отказываться не было сил, и я с удовольствием принялась за кофе, не забывая и о маленьких, но чертовски вкусных, пирожных.

Съев все, что было в вазочке и, выпив после кофе огромную чашку чая, я, наконец, откинулась на спинку кресла и, пока хозяйка убирала посуда, стала осматриваться – вещи ухоженные, но не новые; «Интересно, старые или старинные» – подумала я, и тут же сама себя укорила за меркантильность. У одного из окон, как раз того, что смотрело в сторону моей конуры, стоял мольберт. На какой-то подставке лежали краски и другие художественные принадлежности. К стене прислонились несколько, завешанных чистыми тряпками, картин. Не наблюдалось никакого «творческого беспорядка». Все лежало аккуратно, было чисто, и совсем не портило интерьера квартиры.

– Ну, давай знакомиться, – сказала вернувшаяся из кухни хозяйка, – как тебя зовут?

– Кристина…

– Красивое имя, а я тетя Люба.

Так началась наша дружба.

Каждый вечер тетя Люба ждала меня с работы. Мы вместе ужинали и проводили приятные вечера иногда за разговорами, вернее, в основном говорила я – рассказывала о своем детстве, маме, работе; а иногда молча – тетя Люба что-то рисовала, а я, попивая чаек, сидела со своим ноутбуком.

Когда к тете Любе приходила дочь, мои посещения были кратковременными, но без ужина они меня никогда не отпускали.

Однажды тетя Люба предложила нарисовать мой портрет. Я с радостью согласилась – теперь у меня было еще больше «законных» оснований проводить время в этом гостеприимном доме.

В один из таких вечеров, старшая подруга с волнением сообщила, что ее внучка будет принимать участие в каком-то престижном оперном конкурсе в Италии, и от того, как она выступит, зависит будущая карьера девушки.

И вот этот день, а потом и вечер, настал. Тетя Люба с дочерью не находили себе места от волнения, ожидая известий из Италии. Их состояние передалось и мне, так что мы, все трое, постоянно поглядывали на безмолвный мобильный телефон. Наконец мать певицы не выдержала:

– Боже мой, почему она не звонит, ведь концерт давно закончился?!

Тетя Люба нерешительно сказала:

– Ну, позвони ты…

– Неужели ты не понимаешь, Тако предупредила не названивать, сказала, что она сама нам перезвонит, – голос дочери прозвучал неожиданно резко. Тон меня обескуражил.

Тетя Люба, бросив взгляд в мою сторону, промолчала.

Прошло еще полтора часа, наконец, мать будущей оперной дивы не выдержала:

– Позвоню преподавателю, просто узнаю, что да как, – сказала она, ни к кому не обращаясь, и набрала номер.

Респондент ответил сразу. Женщина поздоровалась и спросила, как все прошло, по выражению ее лица было понятно, что все хорошо. Улыбаясь, она быстро поставила телефон на громкую связь, чтобы мы с тетей Любой слышали беседу. Как раз в это время говорил преподаватель: