– Девка, что ли? – возмущалась Авдотья, прознав об увлечении сынка, – ишь, что придумали! Готовить он будет! Кто узнает – засмеют!

Она не позволила Косте поступать в кулинарное училище, определила в институт на инженерный факультет. Непутёвого Константина, проучившегося почти год, отчислили за неуспеваемость. Мать так и не поняла, что нет тяги у сына к электронике.

Со временем Кузьминична взвалила женские обязанности на мужа: уборка, готовка. Тут-то и пригодились умения Кости на кухне. Его счастью не было предела. Константин экспериментировал с продуктами, даже научился делать цветы из овощей для украшения салатов.

– Какой суп варить-то? – поинтересовался Костя, – свекольник или гороховый?

– Никакого гороху! – воскликнула женщина, – издеваешься? У меня от него одни расстройства!

– Тогда свекольник, – пробубнил сынок и полез в подполье.

– Смотри там, паутины не нанеси, – заволновалась Авдотья, заглядывая в огромное «окно» в полу. – У меня на неё аллергия!

Пока Костя возился с овощами, Кузьминична прилегла на кровать, чтобы отдохнуть.

«Господи, как же можно так жить? Такие условия нечеловеческие. Вот у нас выйдешь на улицу – красота! Вокруг люди модные, фонтаны, приятно по парку прогуляться, а тут лес».

Пребывая в раздумьях, Авдотья не заметила, как уснула.

Через некоторое время женщина проснулась, услышав разговоры за перегородкой. Встала, поправила волосы, вышла к детям, которые поедали свежеприготовленный свекольник.

– Лена, ты уже приехала, моя родная, – ко всеобщему удивлению, поцеловала дочь.

Авдотья никогда не сюсюкалась со своими детьми, не целовала на ночь, не читала сказок. Она считала, что с таким подходом ничего путного из них не вырастет. Всегда держала их в строгости и на расстоянии.

– А мы вот тут за хозяев остались, – с прищуром посмотрела на Игоря. – В доме полный разлад: присмотра за внучкой нет, распустилась совсем.

– Ну, это ты преувеличиваешь, – Елена обнимала дочь, сидевшую на её коленях, – Юлька у нас послушная всегда была.

– Вот именно, была! Без материнского пригляду совсем распустилась, – не унималась мать. – Пока ты по больницам, девка чужую тётю будет мамкой звать!

– Перестань, мам, к чему ты это? Часто болею, что ли? Первый раз за восемь лет, а ты уже из мухи слона вырастила, – сейчас Ленке совсем не хотелось слушать сплетни, а тем более верить. Она очень устала с дороги.

– Мы у вас пока остаёмся, – продолжала Авдотья, – на месяц. Тебе сил нужно набираться, а мы тут подсобим.

Поглощая суп, Лена поперхнулась, услышав такую новость.

– На месяц? – Елена не ожидала такого от матери, ненавидевшей всё, что связано с деревней.

– Ты против? – Авдотья пристально посмотрела на дочь.

– Нет, просто неожиданно как-то…

– Что ж тут неожиданного? Я, как мать, обязана помочь собственной доченьке навести порядок в доме, – вновь обратила свой взор на зятя.

Игорь поужинал и вышел во двор.

– О, посмотри на него, – Кузьминична глянула вслед уходящему зятю. – Не нравится, поди.

– Мам, отстань от него. Игорь никогда о тебе и плохого слова не говорил.

– В глаза не сказал, а за спиной… – женщина заняла освободившееся место за столом. – Какая же ты глупая у меня, Лена, жизнь свою под откос пустила…

– Да с чего ты это берёшь? – у Ленки накипело. – Что ты всё лезешь? Зачем мужа моего грязью поливаешь? Было бы плохо – давно бы ушла! Поняла?

– Поняла, только вот Галька эта, – Авдотья наклонилась к дочери, – не доверяю я ей. Я таких за версту чую. Взгляд у неё больно уж охочий до мужиков, а Игорь, скорей всего, с ней вечера и проводил, пока ты лечилась.

Елена слушала-слушала бредни матери и вспылила: