Эти мысли посещали меня продолжительное время пока я не понял, что как жвачку кручу в голове одно и тоже. Я решил смело признаться сам себе чего на самом деле я хочу. Амбиции мои зашли в тот момент очень далеко – я захотел отрастить себе ноги.

Другого выхода избавиться от мучавших меня приступов фантомных болей я тогда просто не видел. Избавиться просто от боли, было слишком просто. Задача ставилась гораздо сложней. Фантастические мысли не отпускали мое сознание пока я не признался себе, что, если я мечтаю именно о своих ногах, значит где-то во вселенной есть один единственный на миллионы шанс, что желание мое может осуществиться.

И тогда я решил попробовать. Я ничем не рисковал, ноги у меня уже отсутствовали, а перспектива поиграть с этим миром манила и тревожила все мое существо.

Оставалась одна проблема. Я прекрасно осознавал, что в этой жизни возможно все, вопрос лишь в оплате. Все делается нами и вокруг нас только силой нашей мысли и намерением. Энергия правит этой вселенной и чистота помысла.

Когда я имел возможность писать, и читатели меня читали я буквально кожей ощущал приливы энергии, что дарило мое дело. Отдавая со всей искренностью своей души, я получал и мог двигаться дальше. Теперь же, лишенный всякой связи со своим читателем, я был гол и мог рассчитывать только на свой внутренний ресурс. Но этого ресурса не могло хватить на мои грандиозные затеи, поэтому пришло решение проблемы. Власть решила стереть Олега Михайловича? Почему бы не начать все сначала и не придумать себе псевдоним?

Если я буду честен и начну писать то, что действительно вижу и кружу в своей голове, насколько примет мой мир такое откровение?

Вот так благодаря совершенно сумасшедшей идее эксперимента, вынуждающей меня к действию, я и стал Проповедником. Почему именно это имя? Оно само пришло… Буквы сложились в слово. Слово мое сильно. Скидывая оковы прошлого Олега, я стал никем. Просто чистым словом – струящимся по чистому экрану как по белому листу. Проповедника родила боль. Та самая, которой не было на самом деле. Придуманная измученным телом, которое тоже имело свою память.

И Проповедник тоже скулил ночами. И он тоже был еще немного человеком.

Но в голове круглые сутки крутилась картинка: внезапно встаю. Сам. Иду. И даже не смотрю вниз. Знаю, что они есть. Они меня несут. Мои.

Что бы я ни делал, о чем бы не писал, спал, ел, занимался делами, всегда со мной была моя картинка. Крутилась как кино, не отвлекая, не принуждая ни к чему. Просто я позволил ей быть…

Обыкновенное детство и юность американского ребенка. Семья со средним доходом. Казалось, жизнь расчерчена и размечена на годы вперед. Тихий, спокойный, носящий в себе свою любовь. У Джона оказался талант к фотографии.

Любимым занятием было бродить по улицам с фотоаппаратом и вдыхать этот мир. Он не гнался за ярким кадром. Вообще ни зачем в жизни не гнался. Просто ходил, смотрел, разглядывал чужие миры. Иногда ему казалось, что встречные на его пути люди ходят каждый погруженный в свой собственный мир, как в пузырь.

Дедуля с палочкой, улыбающийся чему-то своему – потрепанное пальто, видавшие виды ботинки и улыбка невинного ребенка на лице, исчерченном морщинами и следами наступившей глубокой старости.

Женщина в модном пальто, тащит за руку маленькую упирающуюся девчушку. Строго выговаривает что-то ей. Ребенок кривится и тут- же отвлекается на стайку голубей, оборачивается вслед им. На голове немного съезжает шапка с копны рыжих волос, ветер развивает маленькое голубое пальтишко, в глазах пляшут задорные огоньки.