– Ты его не повредишь, – сказала женщина, и голос ее звучал глухо и слегка дрожал.

– А тебя?

– Меня тем более. Вот увидишь.

Прошло полчаса. Обмякнув на теле женщины, скользкий от пота Тарент потянулся и выключил верхнюю лампу, при свете которой они занимались любовью. Один из прожекторов на улице стоял вплотную к окну, и резкий свет проникал поверх жалюзи. Тарент потянулся к натяжному шнуру и умудрился слегка передвинуть их, чтобы преградить дорогу слепящим лучам. От конечностей и тела женщины на него исходили потоки тепла.

Она высвободилась и выпрямилась, отодвинувшись подальше. Сидела лицом к нему, раздвинув ноги. Тарент тоже сел, обвив ее ногами. Свет с улицы все еще пробивался в комнату, ложась диагональной полосой на ее тело и мягко поблескивая. Женщина тоже взмокла от пота, и волосы влажными прядями свисали, обрамляя лицо.

По лбу Тарента, вдоль линии роста волос, по вискам тоже тек пот, скатываясь дальше по щекам. Он поймал одну каплю и прочертил ею тонкую влажную линию на ее левой груди. В крошечной комнатке нечем было дышать.

– Окно не открыть, – сказал он. – Я уже пробовал.

– Все окна заперты наглухо. Все до единого в здании. Это правила Министерства обороны. Откроем дверь?

Они услышали шаги и голоса снаружи.

– Ты в своем уме?

– Я думала, тебе нужен свежий воздух.

Тарент наклонился вперед, обнял ее, и они какое-то время ласкали друг друга. Он сказал:

– Я не ожидал такого. Того, что мы сделали.

– А я ожидала. Я думала, ты понимаешь. Два дня ждала, когда же ты сделаешь первый шаг.

Он покачал головой, вспоминая часы, проведенные в «Мебшере», то, как принял ее отношение за молчаливое и холодное пренебрежение. Он все неверно понял? Что ж, это больше не имело значения.

Сейчас он смотрел прямо на нее и не видел никакого физического сходства с Мелани, даже внешнего. Она была чуть шире, выше, грудь чуть полнее, а талия уже. Тарент догадывался, что она и моложе Мелани, хотя затруднялся определить на сколько.

– Я до сих пор не знаю, как тебя зовут. И кто ты.

– А тебе и не надо знать.

– Почему ты так говоришь?

– Из-за того, кто я такая и почему сейчас с тобой.

– И кто же?

– Просто женщина с физическими потребностями.

– И почему ты здесь?

– По той же причине.

– Нет, не только.

– У женщины, чья работа несовместима с личной жизнью, желания становятся гораздо острее.

– То есть ты пользуешься любым удобным случаем.

– Нет. Почти вся моя жизнь – это работа. Ты представления не имеешь, на что мне пришлось пойти, чтобы все срослось. И как сильно я рискую.

– Пожалуйста, назови мне свое имя.

Женщина дотронулась до каждого пальца своей ладони другой рукой, словно пересчитывала, и улыбнулась:

– Фло. Можешь звать меня Фло.

– Это твое настоящее имя?

– Не исключено.

Она сидела с прямой спиной, кончиками пальцев прикоснулась к его груди, скрестила ноги и смотрела на Тарента, не отрываясь. От нее исходило ощущение какого-то нервирующего спокойствия, которое не имело отношения к внутренней гармонии, а было лишь результатом жесткого самоконтроля. Тарента оно тревожило, он не понимал, что она может выкинуть. Знал лишь, что по какой-то причине эта женщина с ним играет.

– Меня так звали, – произнесла она. – Много лет назад. Сейчас никто меня так не называет, так что можешь ты.

– Это производная от Флоренс?

– Когда-то меня звали и Флоренс. Но я никогда не была такой, какой являюсь на самом деле. Ни тогда, ни сейчас. – Ее явно утомили расспросы об имени, поэтому она с притворным раздражением хлопнула его по голому плечу. – Я все еще хочу получить обратно снимки.

Тарент попытался поддразнить ее:

– Сколько проблем ради пары снимков, Фло!