«Пусть только попробует не вступиться!» – сощурился Берт, уже ведя мысленный спор с братом.

Принцессу было жаль, и отдавать её на растерзание избранному для неё жениху не хотелось.

Из размышлений его вывела необходимость взять невесту за руку – пришло время ходить вокруг аналоя. И, хотя руку она ему подала твёрдо и уверенно, пальцы у неё были совершенно ледяные – она, едва коснувшись его, тут же это почувствовала, и бросила на него виноватый взгляд, словно извинялась за неприятность, которую она доставляла ему своим прикосновением.

Берт сжал её пальцы ободрительно, пытаясь тем и согреть, и передать ей свою уверенность в том, что всё будет хорошо; священник скрепил их запястья особым платом – и повёл кружить.

Её пальцы всё-таки слегка подрагивали, и Берт подумал, что, видимо, она едва удерживает себя от истерики. Он вглядывался ей в лицо, поэтому, к тому же, сразу заметил, что, едва движение вокруг аналоя это позволило, взгляд её испуганно метнулся к дверям храма.

– Мои приглядывают, – едва слышно шепнул он ей, за что получил взгляд смущённый и благодарный.

Берт возвращался в Ниию со своей командой, в кою входили две семейные пары и два холостяка. Одна из пар находилась сейчас в храме в качестве свидетелей; другая – спешно собирала дорожные вещи для принцессы; двое оставшихся стояли снаружи храма на стрёме.

Чин, каким бы занудным он ни был, подошёл, наконец, к концу, и Берт столкнулся с совершенно позабытой им за другими мыслями неловкостью: необходимостью поцеловать уже жену. Пугать и без того в край напуганную девушку не хотелось, поэтому он быстро и чисто формально коснулся губами уголка её губ; по тому, как уголок этот дрогнул в облегчённой улыбке, он понял, что его деликатность была замечена и расценена верно.

Священник не стал затягивать с напутствием, и вскоре они уже выходили наружу.

– Вы умеете ездить верхом, ваше высочество? – решил прояснить ситуацию Берт, аккуратно складывая свежую бумагу, подтверждающую факт венчания.

Она подняла на него серьёзные глаза:

– Немного. Недостаточно хорошо, – призналась она и тут же упрямо заверила: – Но я справлюсь!

– О, я тоже не лучший наездник, – поспешил заверить её Берт, – но времени лучше не терять, так что отправимся верхом.

Принцесса чем дальше, тем больше ему нравилась. Его уважение к ней ещё возросло, когда чуть позже, выйдя из посольства уже одетой по-дорожному, в мужской костюм, она спокойно отметила:

– Я раньше не ездила по-мужски. В этом есть какие-то нюансы?

Берт несколько растерялся, поскольку сам-то он никогда не ездил по-дамски и не знал, как сравнить.

– Удобнее, – выручила его одна из соратниц. – И можно привстать на стременах.

Кивнув, принцесса позволила Берту помочь ей с посадкой; несмотря на то, что садилась она так впервые, движения её были вполне уверенны и, кажется, она была уже не так напугана, как раньше.

Солнце уже садилось, и время для отъезда было весьма неудачным, но Берт полагал, что им стоит спешить. Принцесса призналась, что сказалась больной этим утром, когда прибыла с сопровождением в предместья. Запершись в комнате, она тайком выбралась из окна, и, если её до сих пор и не хватились, то уж на утро хватятся точно.

Решено было ехать столько, сколько позволит закат, и, возможно, луна, – благо, южный тракт был оживлённым и хорошо устроенным, поскольку именно он вёл к крупнейшему в Райанци порту.

Сперва ехали молча; когда наступила ночь, Берт предложил всё же остановиться в ближайшей деревне – луна то и дело скрывалась облаками, и путь становился и опасным, и сложным.

– Если позволите, – тихо ответила принцесса, – я предпочла бы поспешить.