– Ирааа, – разочарованно тянет тётя Глаша. – Ну зачем?

– А зачем что-то скрывать? Какой в этом смысл? Он бы всё равно узнал. Пройдёт пару месяцев и признание в том, что я беременна не будет иметь смысла.

Тётя вздыхает, садится рядом на диван.

– Он хороший мужчина. Лучше того, что в плену тебя держал. А ты взяла и оттолкнула его.

– А что мне было делать? Врать ему? Зачем? – поворачиваю лицо к тёте Глаше, и та сдаётся.

– Ну и то верно. Только одной тебе сложно будет. Я рядом, конечно, но тебе нужно сильное плечо, на которое можно опереться. Мужское плечо.

– Тёть Глаш… Хватит. Не хочу мужчину другого. Вообще ничего не хочу, кроме своего малыша. Он меня утешит и поддержит. Ради него глаза по утрам открываю.

– Хорошо, – вздыхает она. Двигает ко мне тарелочку с пирожками. – Поешь. Ты очень худая. Ребёночку сил брать неоткуда.

Я откусываю пирожок, и желудок отвечает мне радостным урчанием. В дверь звонят, и мы с тётей Глашей переглядываемся. К нам никто не приходит. Никогда. Кроме Димы.

– Я пойду открою. А ты ешь, – поднимается тёть Глаша и выходит из гостиной.

Через секунду слышу голос Димы, невольно улыбаюсь. Всё равно пришёл. Даже не смотря на то, что я ему сказала.

– Привет, – через секунду он появляется в гостиной с огромным букетом роз, на что я смотрю расширившимися от удивления глазами. Он подходит к дивану, а тёть Глаша зачем-то забирает у меня из руки пирожок. – С днём рождения, Ириш. Это тебе, – Дима суёт мне в руки букетище, целует меня в щеку. – Пусть все твои мечты сбудутся.

– Спасибо… – отвечаю потерянно. У меня день рождения. – А я и забыла совсем…

– Ну конечно. Как обычно в облаках витаешь, – шутливо ругает меня тётя Глаша и, забрав букет с тортом, уносит всё на кухню. По пути оборачивается, подмигивает мне. Получается, она обо всём знала? Ну и хитрецы.

– Ну как ты, Ириш? – Дима садится рядом, смотрит на меня своими голубыми, как небо, глазами. Говорю же, идеальный.

– Спасибо, Дим. У меня даже из головы вылетело, а ты вот узнал… Очень приятно. А я… Я нормально, Дим. Всё как обычно.

– Как обычно – это не совсем нормально в твоем случае, ведь так?

Улыбаюсь.

– Ты меня уже хорошо знаешь.

– Так, все на торт! Быстро! – слышим строгий окрик тёти Глаши, смеёмся.

Последующие полчаса сидим на кухне, пьём чай, и мне, как никогда, хорошо. Рядом со мной близкие люди (да, Диму я уже могу называть близким), и вкусный торт. Это точно лучше ежедневного выживания в тюрьме, которая называется резиденцией шейха. Или я себя в этом убеждаю?

Интересно, как там моя Саадат? Скучает ли по своей несостоявшейся госпоже? И Он… Как Он там? Почему не остановил меня тогда? Почему позволил сбежать? Задаётся ли он сам этими вопросами? Думает ли обо мне, как я думаю о нём.

Мне сложно не признать, я скучаю по нему. По его тёмным глазам, по широкой груди, к которой он может прижать до дрожи сильно. По его голосу, вкрадчивому и чарующему.

Я влюблена в своего похитителя. Я – та, которая никогда не оправдывала за подобное жертв в кино. Оказывается, в реальности всё обстоит несколько иначе…

Смотрю на тётю Глашу и Диму, улыбаюсь. Дима рассказывает какую-то смешную историю, и мы хохочем, хотя я не расслышала ни слова. Потому что в голове звучит одно: «Райхана. Моя Райхана».

Звонок в дверь заставляет вздрогнуть. Причём не только меня, но и тётю Глашу. К нам кроме Димы некому приходить. Дима здесь.

– Я открою, – успокаивает он нас, сам встаёт и идёт к двери. А мы, словно мышки, на полусогнутых крадёмся за ним.

– Кто там? – спрашивает Дима, но в ответ тишина. Он приоткрывает дверь, застывает на пороге. Застываю и я.