- Больно? - строго.

Что?..

Первый шок отпускает, и я понимаю, что он не пристаёт, а пытается растереть мои ноги.

- Ася...

Мотаю отрицательно головой. Не больно. А может, я просто так перепугалась, что не чувствую ничего.

- А так? - давит пальцами повыше колен.

Там остаются белые пятна. Отрицательно качаю головой.

- Очень плохо.

Отпускает мои ноги. Подтягиваю их быстрей под себя, садясь на колени.

- Что делать-то с тобой? - озадаченно. - В баню, короче, поехали...

- Какую баню?

- К бандиту.

Это вот тому, что просил меня отдать?!

- У него отличная баня.

Господи...

Ведя машину, говорит по телефону.

- Гера, привет. С просьбой я. Девчонка тут у меня отмороженная. Во всю голову, да, - усмешка.

- Сам такой... - кошусь на него.

- Ага. Та самая. Нам бы в баньку. Отлупить бы её там, как следует! - бросает на меня мстительный взгляд. - А то, боюсь, иначе не отогрею. И потеряем стратегически важные органы. Можешь устроить? Спасибо, сейчас будем.

Обессиленно ложусь щекой на спинку сиденья.

"Отлупить..." Гад. А я ещё его целовала...

5. Глава 4 - Порка

Богдан

Гера радушно накрывает круглый дубовый стол в предбаннике. У него здесь всё душевно и раритетно - самовар, венички, варенье малиновое и кружечки с позолотой. В торец печи, который выходит в предбанник встроено тёмное жаропрочное стекло. За ним бодро пляшут языки пламени.

Уложив на диван спящую Аришу, двигаю к стеклу кресло.

- Садись, - киваю испуганной Снегурке. - Грейся.

Это правильно, что испуганная. Бежать в её случае - последнее дело. Примут в СИЗО, оттуда я её уже никак не выскребу. У меня таких полномочий нет.

Гера протягивает ей кружечку чая.

- Что ж ты так? - бросает взгляд на голые коленки. - Ну ладно, Вы грейтесь, я позже зайду.

Раздеваю Аришу. Стягивая шапку, замечаю пятна на лице. Что за?.. Веду пальцем. Помада? Приглядываюсь. Не просто помада. Отпечатки губ. Бледно-розовой помадой с блесками.

Она, конечно, ей балуется иногда, но саму себя в лоб не поцелуешь!

В груди скребёт от сомнительных чувств. Потому что я помню такие поцелуи на лице дочери. И мне кажется, они были сделаны даже этой же помадой. Марина иногда её чмокала.

Подхожу сзади к Агнии, подхватывая её за подбородок задираю лицо вверх. Помады уже нет. Но блеск на губах ещё остался. Стойкий, жесть просто! Помню, как психовал, стирая его с губ перед тем, как идти на работу.

Агния растерянно хлопает на меня глазами, глядя снизу-вверх. А мне хочется в лицо ей прорычать, чтобы не смела целовать моего ребёнка. Это не Марина, капитан, окстись! Но я зол...

- Раздевайся и давай в парилку, - сдержанно распоряжаюсь я.

Сажусь рядом с дочкой. Снимаю сапожки. Зачем Синица сделала это? Спроси, Касьянов, ты же не немой. Но спрашивать я не хочу.

Сделала и сделала... Может, прониклась, утешить хотела хоть как-то с утра, когда проснётся. Играла же с ней, книжки читала... Чего злиться на неё?

Это я не на неё. На бывшую. Потому что все эти ее поцелуйчики оказались дешевкой, а не проявлением любви. И меня от них корёжит.

Выдыхаю. Эти поцелуйчики – не её. Посторонней девочки. Которая сделала их в порыве чувств к моему ребенку. Нет повода для бешенства. Никакого.

- Чего ждём? - смотрю требовательно на неподвижную Асю, снимая с себя рубашку.

- Я не буду раздеваться, - опускает она взгляд.

- Почему?

- Не буду.

Вот дурочка!

- Ты в бассейн ходишь? На пляж?

- Хожу иногда.

- Тоже самое. Давай-давай... Мне с тобой долго нянчится некогда. Я спать хочу.

Дёргаю ремень, она с ужасом следит за этим жестом.

- Угомони свои фантазии, ты мне абсолютно неинтересна, как женщина.

Вру. Да, вру. Синица - красавица. Я залипаю на неё, заглядываюсь. Но зачем пугать еще сильнее? И поэтому, я оборачиваю бёдра простыней. Потому что сейчас она разденется и моё голодное тело обязательно среагирует. А она и так боится...