Опять вечерний рейс, опять стаканчик кофе и обещающе-успокаивающий поцелуй Андрея на прощание.

– Как приземлишься, позвони, – держа мое лицо в своих больших ладонях, давал он наказ, затягивая меня в омут своих колдовских глаз. –  И вообще звони в любое время и по любому поводу.

– Хорошо, – осипшим голосом шептала я.

– Через неделю не вернешься – приеду за тобою сам, – строго и бескомпромиссно заявил и, запечатлев очередной горячий поцелуй на моих истерзанных губах, аккуратно развернул и подтолкнул к выходу на посадку.

А дома меня ждало жестокое разочарование. Да, впрочем, вовсе не разочарование это было, а правда моей, теперь уже, прошлой жизни.

Я была вымотана перелетом и поездкой на общественном транспорте (в столь поздний час он ходил крайне неаккуратно, а денег на такси меня не было: все, что оставалось на карте, я потратила на покупку билета, решительно отказавшись брать хотя бы копеечку с кредитки Андрея). Лифт, зараза, сломался и монотонно пищал, распахнув дверцы на втором этаже.

Еле переставляя уставшие ноги, я поднялась на свой этаж, чтобы обескураженно застыть перед дверью прежде родной квартиры. Дверь другая, и замки, естественно, тоже. А на просьбу открыть и объяснить, что происходит, я получила лишь категоричный ответ: «Ты здесь больше не живешь!»

– Я хочу забрать свои вещи! – крикнула, я в надежде, что меня все же впустят.

 Зря.

– Держи! –  Приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы в проеме мог поместиться чемодан, и злобно сверкнув глазами, Любовь Михайловна вытолкнула его на лестничную площадку. — Вот все твое барахло, забирай, и я тебе больше ничего не должна!

Из последних сил сдерживая набегающие слезы обиды, я спускалась по лестнице, таща за собой груз нажитого, молясь о том, чтобы в нем действительно было все то, что осталось в комнате после моего отъезда: альбомы с эскизами, диплом об образовании и прочие мелочи, что были мне дороги как память.

В кошельке гулял ветер, а на карте – последняя сотня рублей, ее хватит лишь на то, чтобы добраться до вокзала. И что мне делать? Безысходность накатила тяжелой волной, придавив, словно жалкую мушку к стеклу беспощадным тапком. Темнота и холод надвигающейся ночи вгоняли в уныние. Я опустилась на лавочку, стоявшую около подъезда, и гоняла в голове мысли о возможном безболезненном выходе из сложившейся ситуации.

Деньги со счета, пусть и небольшую сумму, я смогу снять только завтра, а значит, надо как-то пережить лишь эту ночь. Вот только как, а главное – где?

У меня никого нет в этом городе. Я одна. Слезы горячими ручейками хлынули из глаз, опаляя замерзшие щеки. Сквозь пелену отчаяния и страха пытаюсь разглядеть на экране телефона адрес ближайшей ночлежки – ведь есть же такие в этом большом и бездушном мегаполисе?

Я помнила, что Андрей просил звонить ему по любому поводу  и что я обещала это делать. Но какой-то жгучий стыд не давал мне это сделать. Показать себя выброшенной и не нужной собственной бабке – унизительно.  

– Лизи, детка, у тебя все хорошо? – почему-то обеспокоенно спрашивает Андрей, когда я все же отвечаю на его звонок.

Что мне ему сказать? Открыть правду?  А что он сможет сделать?  Между нами сотни километров.

– Лизи! –  Его взволнованный голос – как спасительная соломинка Я цеплялась за нее и ждала, что вот сейчас решение проблемы найдется и окажется на поверку самым простым. –  Ты где? – требовательно спросил он, а я не выдержала и, всхлипнув, ответила:

– На лавочке, во дворе, с вещами и без денег... 

– Что? –  Но пояснения ему не нужны были, он лишь потребовал четко назвать адрес моего местонахождения и не покидать его в ближайшее время.