И пусть не переводились маги, которые удостаивались наград за свои достижения из рук самого императора, никто там и не смог стать известнее Горуса. Мага, который открыто принимал всех осуждённых империей стихийников.

— Не пугайся так, я не причиню тебе зла, — улыбнулся он.

— Я н-не боюсь, просто… — выдохнула, сцепила перед собой руки. — Я не верила, до последнего не верила, что дойду и попаду… к вам. Это ведь… а я всего лишь… — Я окончательно запуталась и замолчала.

— Уверен, что ты очень талантливая девушка, Эль. Откуда ты? — Что-то защекотало в затылке, но почесаться перед таки магом… я не решилась.

— Я из империи. Империи Оришан, — добавила и поморщилась.

Глупо. Как будто в нашем мире есть ещё какая-то империя.

— Тебя… обвинили в чём-то, чего ты не делала? Несправедливо осудили? Может быть, приговорили к заточению в Гвинбо́ре или учёбе в академии? — осторожно и мягко. Щекотка в затылке усилилась. — Что привело тебя к нам, в Ороканскую пустошь?

— Я… — От волнения свело пальцы. Сердце снова застучало как ненормальное. — Меня… мои родители… вы не подумайте, они хорошие, просто…

— Просто боялись тебя? — склонил голову Горус, внимательно глядя на меня.

Главнокомандующий империи и бояться стихийника? Тем более если это любимая дочь.

— Нет, что вы, — улыбнулась, встретилась с ним взглядом. — Они, правда, хорошие. Папа всегда хотел для меня только добра, нанимал учителей, никогда не ругался, если я что-то… поджигала. Он очень любил и меня, и моих… — А вот про брата и сестру незачем. Они здесь, вообще, ни при чём. — Я бы и не сбегала, просто меня… Его императорское величество Лориан выбрал меня. Своей милостью… — В горле встал ком. Не будь этой дурацкой милости, всё осталось бы по-прежнему! — Меня выбрали, чтобы лишить стихийной магии. Осчастливить, — с горькой усмешкой. — Но ведь все знают, что никто из стихийников ещё не выживал. Вестник бы рассказал, но раз рассказывать не о чем, значит…

— Всё хорошо, не бойся, Эль. — Горус легко приобнял меня за плечи, щекотка в голове разом прошла. — Здесь тебя не достанет даже его вездесущее императорское величество. Всё-всё, не плачь. — Он вытер одинокую слезинку, скатившуюся по моей щеке. Расцепил мои руки, взял в свои, поймал взгляд. — Ты мне веришь, Эль?

Глаза, которые до этого казались тёмными, вдруг посветлели. Пошли цветными разводами, словно круги на воде, если в неё бросить камешек.

— Д-да, — отозвалась я.

Наверное, заторможенно, но с такими приключениями неудивительно.

— Я обещаю, в Ороканской пустоши тебе не грозит ни оска́нт, ни сам Лориан, — уверенно заявил Горус. — Это единственное место, где стихийные маги свободно пользуются своим даром, не боятся ненависти, осуждения и страха. Не зависят ни от каких правителей. Единственное место, где стихийники счастливы.

Вместо ответа я кивнула. Чувствовала, что иначе из меня вырвутся глупые рыдания.

— Вот и отлично. — Он встал и потянул меня за собой. — Идём, я познакомлю тебя с остальными.

8. Глава 8

Остальные обрадовались. Это было странно, непривычно и по-настоящему волшебно. Горус представил меня главному лекарю Амалии, командиру Дже́рту, который отвечал за безопасность пустоши и её обитателей. Джоле́нте — той самой женщине, что вырастила лозу для дома. С… наверное, конюхом, хотя крупный как медведь Ха́рдвин заведовал не только лошадьми, но и скотом, и зверинцем, и странными, пасущимися в отдалении от домов, животными. Но рассмотреть их мне не дали, Горус повёл меня дальше, к каменному дому, что возвышался над остальными на целых три этажа.

— Видишь ли, с деревом у нас сложности, — хмыкнул он и мимоходом поприветствовал стихийника, который левитировал два ведра, висящие на длинном шесте. — Без штормов с землетрясениями не обходится. Нет-нет, не пугайся, не такое это частое явление. Да и дома мы специально строили за пределами досягаемости воды, она у нас не в меру буйная и никому не даётся в руки. А землетрясения — это так, лёгкие толчки пару раз в год. Я предупреждаю для того, чтобы, когда это произойдёт, ты не пугалась.