«Я тоже за чистоту отношений», – говорил коврик при входе, который выполнял функции швейцара. «Домашний уют начинается с меня», – утверждал он. Коврик очень любил рассказывать о себе. «Я должен был родиться для ласк и нежностей», – говорил он. – Из меня мог получиться большой роскошный ковер. Но тогда не хватило шерсти. Теперь он часто вздыхал: «Нет, так жить нельзя», – иногда вздыхал он и всем своим видом просил вытирать об него ботинки.

«Помни, тебя всегда ждут дома». – Так говорили мои домашние тапочки, стоявшие рядом с ковриком. Они дружили с ковриком и говорили: «Смена очень важна в жизни. Динамика жизни и непрерывность развития обеспечивается сменой и принципом эстафетности», – говорили они.

Самое хорошее доставалось праздничному столу, вокруг которого обычно собирались хорошие компании. Ему доставалась праздничная атмосфера, хорошие шутки, душевные излияния и благодарность от всех. Он всегда говорил: «Я стоял, стою и буду стоять за хорошую компанию».

Кухонный стол ему немного завидовал. Но ему тоже доставалось много хорошего. «Ничего не держи в себе подогу. Живи свежим!» – Так говорил кухонный стол и с ним соглашался холодильник и кухонные полки с крупами, пряностями, солью и сахаром. И еще с этим соглашался унитаз. Между кухонным столом и унитазом была какая-то незримая тайная связь.

«Анализы – лучший показатель здоровья и качества жизни». – Так утверждал мой унитаз. Еще он говорил. «От качества пищи зависит – будешь ты в туалет ходить или бегать». Еще он говорил с заметной самоиронией: «Сделай приятно другим – прикройся». – Он много шутил, мой унитаз. Ему больше ничего не оставалось, как шутить, острить и каламбурить. Он многое знал в этой жизни не с лучшей стороны. Надо признаться, ему всегда доставалось не самое хорошее.

«Излишняя закрытость ведет к спертости и протуханию». – Так говорил мой холодильник. С ним соглашались кухонные полки. Еще холодильник говорил: «Стремление к новизне делает жизнь привлекательнее». Он говорил: «Не замораживайтесь надолго. Помните, как приятно иногда оттаивать».

Когда он говорил о стремлении к новизне, форточка особенно с ним соглашалась. Она любила быть всегда открытой и часто говорила: «Я за открытость отношений!» И пропагандировала всем своим видом эту открытость, внушая окружающим свободу от спертости. Она часто так и заявляла: «Давайте свободу от спертости!»

«Берегите домашнее тепло», – говорили мои отопительные приборы, вступая в противоречия с форточкой. «Излишняя открытость ведет к поверхностным, прохладным отношениям».

«В жизни все должно быть упорядоченно. Даже хаос», – считала моя книжная полка.

«Всегда найдется место, где можно разложиться». – Так заявляла моя кровать. Еще она говорила: «Мужчина не одеяло – на себя не натянешь». Она была мудрая и многое знала о жизни. Еще она говорила: «Женщина не стелька – под себя не подложишь». От нее я слышал еще одно мудрое изречение: «Выстоять перед трудностями можно и лежа». И она говорила: «Без напряжения жить нельзя!» Она цитировала мой старый домашний чайник. И добавляла: «Но, если ты хочешь что-нибудь сделать, все равно придется встать и напрячься. А после напряжения нужно обязательно лечь и расслабиться. Лучше это сделать с кем-то. Она всегда была очень сексуальной вещицей эта кровать.

«Надо уметь дружить». – Так говорил мой пиджак, который всегда норовил меня обнять. Он очень любил панибратство. Он дружил с моей расческой, кошельком и носовым платком и с другими мелочами, с которыми не расставался. Они всегда были с ним как вечные спутники, приятные и необходимые добавки.