– Придётся ходить в школу?

– Ну что ты, боже упаси. Босс отмажет. Может, инвалидность даст или вроде того.

– Уж лучше сразу диплом. Бывают же одаренные дети… Домашнее образование тоже подошло бы, почему нет?

С улицы послышался звук приближающейся машины и скрежет тормозов.

– Кажется, подъехали… ― констатировал Гельб. Подняв жалюзи, он оперся лбом о стекло.

Люми вскочила к окну, но с непривычки подвернула ногу.

– Дурацкое короткое тело! ― выругалась она. ― Но кроме этого мне, конечно, всё нравится… ― добавила куда-то в воздух. ― Хоть без этих скользких взглядов.

– Не факт, не факт,… ― Гельб листал рандомно вытянутую со стеллажа книжку, подсвечивая текст своим теплым взглядом.

Дверь открыли своим ключом. На пороге показался всё тот же тип в очках, что заталкивал Лю в машину вчерашней ночью, на руках у него спала Бри. Двое других внесли и тут же установили кроватку.

– Детскую обустроим сами, дело одного дня, ― пояснил Гельб, пока люди в черном обхаживали квартиру, вероятно, в поиске опасных для ребенка предметов. Через двадцать минут они уехали.

Бри тихо сопела ещё три с половиной часа.

…

– Каша наляпана! Каша размазана! ― орала Бри, бегая по всем комнатам сразу, дожевывая сэндвич с абрикосовым джемом и припечатываясь носом к каждому из оконных стёкол поочерёдно.

– Что это может значить? ― поинтересовалась Люми у Гельба, который с восьми утра хлопотал на кухне, но тот лишь пожал плечами, не отвлекаясь от мытья горки вчерашней посуды.

– Облака! Облака, конечно! Какая ты глупая, сестрёнка… ― будто из ниоткуда образовалась малышка, покрутила пальцем у виска, и тут же убежала.

– Сестрёнка… Хм… ― недовольно повторила Люми, допивая чай. ― Может, перисто-кучевые и слоистые? ― пробубнила она себе под нос, рассматривая небо. ― Эй, а про облака это тебя папа так учил? ― крикнула Люми Бри, которая резвилась в коридоре, прыгая через плиточку.

– Только не наступать на полоски, не наступать на полоски… ― девочка с витилиго прискакала на кухню, и начала бегать вокруг Гельба, хватаясь то за одну то за другую завязочку его фартука. ― Папа! Папа! ― обращалась она к нему, но так и не придумала, что сказать.

Гельб и Люми переглянулись.

– Значит, ничего не помнит… Подселенные воспоминания? Всё с вами ясно… Ну что ж, может, это и к лучшему. Да и с тобой у неё, на первый взгляд, больше общего, чем с Полом, ― констатировала Лю, намекая на цвет кожи.

– Называешь его по имени. Что, успела привязаться? ― Гельб покосился на Люми, но она скривила лицо так, что, учитывая полное отсутствие пигмента, стала похожа на лабораторную крысу.

– … Только почему и каким образом, по версии ИНО, я сестрёнка?… Не понятно… ― Лю передала свою грязную чашку Гельбу на помывку. ― Ладно, сегодня большой день, надо собираться.

…

– Мобильные эйджеры постепенно отменяют, теперь только встроенные. Мою трансплантацию перенесли на следующую неделю, ― сообщил Гельб последние новости.

– Это я уже поняла… ― Люми поглаживала тоненький полуторадюймовый шовчик на затылке Бри. Все трое по-семейному наряженные ждали лифт. Подошел грузовой. ― Как выгодно заменить личные воспоминания, хранящиеся в гипоталамусах помощников общей базой успешно завершенных дел, особенно боссу.

– Общая кибернейронная сеть, выходит… Что-то можно отредактировать, что-то и вовсе стереть. Да, отличная практика, все в курсе всего, поднимает корпоративный дух. Уже получала какие-то послания от босса? ― спросил Гельб, а Люми кивнула в ответ.

– Иероним… Его зовут Иероним… Пока только общие указания… Вот дождёмся твоей трансплантации и совсем перестанем разговаривать, будем читать мысли друг друга. Иногда это, и правда, удобней. Только глаз немного чешется… ― Люми потёрла металлические штифты, идущие из орбиты и обрамляющие красную радужку.