В свое время он с умом распорядился вынесенными из клинического городка документами умерших до войны минчан – они дали ему простейшие навыки их «исправления» для дальнейшего использования. Вероятно, не был случайным тот факт, что после разгрома Военного совета обеспечение подпольщиков документами перешло к Василию Сайчику – признаем, что он приложил немало усилий для создания в условиях подполья так называемого «паспортного стола».

На первых порах дело ограничивалось кустарной подделкой старых советских паспортов; при этом недостаточно было заменить в документе фотографию и внести некоторые изменения в записи – год рождения или фамилию. Труднее обстояло дело с подписями, довоенный советский паспорт становился действительным только после того, как его удостоверяли в городской управе.

Сначала подписи делали под копирку, затем – с помощью электричества: на две толстые книги клали лист стекла, под которым зажигали электрическую лампочку; на стекле располагали образец подписи, которую надо было скопировать (например, страницу настоящего паспорта, заверенного в управе), сверху – нуждавшуюся в изменениях страницу. После выполнения указанных процедур оставалось воспроизвести высвеченную лампочкой подпись чиновника паспортного стола городской управы города Минска. Подобным же образом осуществлялась фальсификация пропусков, различного рода справок и других документов.

«Подписи подделывал через электрический свет артист Белорусского ансамбля, некий Иван [Иван Козлов]. …Аусвайсы, которые мы подделывали, нельзя было отличить от настоящих. Когда аусвайс попадал в руки немцев, то они [его подписи] признавали за свои… Потом я нашел еще одного комсомольца, который подделывал печати»43, – так описывал процедуру Сайчик в беседе с начальником БШПД Петром Калининым. В скором времени свой временный с красной полосой паспорт он сжег и обзавелся советским бессрочным паспортом, должным образом оформленным указанным выше способом44.

Второй его обязанностью в подполье стало участие в организации подпольной типографии.

***

Поздней весной 1942 года он познакомился с Михаилом Вороновым, который работал электротехником в типографии дома печати (до войны – имени Сталина, здание типографии и сейчас стоит на проспекте Независимости при пересечении его с улицей Сурганова). Воронов жил с отцом Михаилом Павловичем (работал в той же типографии печатником) на улице Шорной (Рымарскай), дом №13. Участвовавшая в событиях подпольщица Ядвига Савицкая называет иной адрес – дом №9 по той же Шорной улице. Не станем комментировать это разночтение, но отметим следующее обстоятельство: дом Вороновых обязательно должен был располагаться по нечетной стороне улицы, так как четная ее сторона находилась на территории гетто.

Начинали, как это часто бывает, с малого. До знакомства с Сайчиком отец и сын Вороновы, судя по свидетельствам посвященных в их деятельность лиц, принесли к себе на квартиру немного шрифта, краски, других необходимых материалов и оборудовали там своего рода маленькую типографию, в которой печатали продовольственные карточки и снабжали ими родственников, друзей и знакомых. Позже этой услугой Вороновых стали пользоваться и подпольщики.45 Как сообщал уже после войны Василий Сайчик, на квартире у Вороновых печатались не только хлебные карточки, но и карточки дополнительного пайка, биржевые карточки (для безработных), справки с места работы и другие необходимые в их условиях документы46