Легкий и скромный ужин был закончен, и пожилая женщина удалилась, убрав тарелки, а он снова предался размышлениям. Несколько трудных дел предстояли в будущем, и он не мог решить, как себя вести. Он выбросил их из головы; почему его всегда должны угнетать факты реальной жизни? Как пройдет ночь? Он поднялся, подошел к окну, и, раздвинув шторы, выглянул на улицу. Вокруг было очень тихо, но ему послышалось, словно издали раздавался звук тяжелых шагов патруля. Все дома были темными и мрачными; Наверху ярко сияли звезды; это была чудная ночь, как будто созданная для наблюдения за ними.

Он закрыл окно, взял свечу и подошел к занавешенной двери, расположенной на одной стороне комнаты; она открывалась на узкую спиральную лестницу, которая вела к плоской крыше. Большинство домов в Лаурании были низкими, и, достигнув крыши, Саврола взглянул на спящий город. Газовые фонари освещали улицы и площади, и более яркие огни струились от кораблей, сосредоточенных в бухте. Но он недолго смотрел на них; в какой-то момент он почувствовал, что устал от людей и их творений. Небольшая стеклянная обсерватория находилась в углу надземной площадки; передний край телескопа был виден через отверстие.

Этот аспект его жизни был никому не известен во всем мире; он не был математиком, стремящимся к новым открытиям или к славе; но ему нравилось наблюдать звезды и пытаться разгадать их непостижимые тайны. С помощью нескольких манипуляций телескоп был направлен на прекрасную планету Юпитер, в это время она находилась высоко на севере. Стекло отличалось очень высоким качеством, и великая планета, окруженная спутниками, засияла волшебной красотой. Благодаря особому механизму, ему удавалось вести постоянное наблюдение звезд, в то время как земля продолжала вращаться в течение многих часов. Процесс наблюдения был очень долгим, и с каждый мгновением его все больше околдовывала какая-то непостижимая сила, которая воздействует на пытливых и любознательных представителей человечества, когда они созерцают звезды.

Наконец он встал, но его мысли все еще были очень далеки от земли. Молара, Море и партия, волнующие события в течение дня – все это казалось туманным и нереальным. Другой мир, казавшийся более совершенным, мир бесконечных возможностей, увлек его воображение. Он размышлял о будущем Юпитера, о непостижимых периодах времени, которые пройдут, прежде чем в результате процесса охлаждения жизнь станет возможной на его поверхности. Он также подумал о медленном, но уверенном триумфе эволюции, безжалостной, неумолимой. Куда она приведет их, не родившихся жителей планеты эмбрионов? Возможно произойдет лишь едва заметное изменение жизненной сущности; а может быть этот процесс будет таким мощным, о чем он даже не мог мечтать. Будут решены все проблемы, устранены все препятствия; развитие жизни станет более совершенным. И тогда его фантазия, преодолевая пространство и время, устремилась к еще более отдаленным периодам. Процесс охлаждения будет продолжаться; совершенное развитие жизни закончится смертью; вся солнечная система, вся вселенная однажды станет холодной и безжизненной, словно угасший фейерверк.

Это был печальный конец. Он закрыл обсерваторию и спустился по лестнице, надеясь, что его фантазии будут опровергнуты доводами разума.

Президент обычно вставал рано и сразу же приступал к чтению газет. Он читал статьи, в которых обсуждалась политика правительства или критиковались его действия. В это утро он получил исключительно много литературы. Во всех газетах главное внимание было уделено ограничению права голоса и всеобщему восстанию, которое произошло вслед за этим. Вначале он раскрыл газету «Час», предназначенную для представителей ортодоксальной посредственности, которая осторожно поддерживала правительство, надеясь на его благосклонность при распространении случайных новостей, которые время от времени предоставлялись в ее распоряжение. В полутора столбцах издания газеты «Час» осторожно выражалось сожаление о том, что президент был неспособен полностью восстановить право голоса; такая позиция устраивала большинство читателей. Во втором столбце было высказано полное неодобрение (точнее яростное осуждение) позорного восстания, которое привело к таким печальным последствиям; Таким образом отдавалось должное президенту, который прислал в газету текст английской ноты, поступившей накануне. Он был опубликован дословно с помпой и торжественностью. Сообщалось, что текст представил «наш специальный корреспондент» в Лондоне.