Серафим

Я пью за военные астры, за все, чем корили меня^>4, думал я, чтобы заполнить тотальную пустоту в голове.

И шеф молчал в глубине моей души, только иногда что-то тихо отмечал про себя, но служебных распоряжений не давал. Тут наложилось все вместе: сначала я пытался вспомнить третью строчку стихотворения того хромого поэта, который еще был похож на артиста Янковского: «Я не буду спать\\ Ночью новогодней…»^>5 И вот дальше было что-то очень простое, но я его не помнил. Потом я предавался меланхолии и размышлял о том, что я со своей поэзией никуда не гожусь и никому не нужен, что было чистой воды кокетством по отношению к самому себе. Впрочем, я не пытался этого скрыть.

В общем, в девятый день золотого века, в феврале, я позорно предавался меланхолии со стаканчиком невкусного чая с лимоном. Сразу после того, как я купил этот чай в автомате, автомат сломался. Меня мучила совесть, что я, которому чай вообще-то не нужен, оставил без чая следующих желающих. А чинить технику – не мой профиль. Хорош Серафим, несущий добро.

За барскую шубу, за астму^>6…

Грязные мокрые голуби расступились, я вернулся к той остановке, на которой вышел. Собственно говоря, все развивалось, как должно. Диагностический визит к Ариману Владимировичу прошел, как и следовало ожидать, впустую, за разговором двух голословных сверхсуществ. У меня не было доказательств виновности, у него – невиновности. Но формально я должен был его предупредить.

После суда его перехватят по дороге в камеру. Я спокойно сдам Дьявола с рук на руки молодчикам из Третьей Сферы, и будь он благословен, тот день, когда они развеют по ветру воспоминания о Самаэле, изрядно всем надоевшем. Будут ли они понимать, эти безымянные ангелы, какое великое время наступает на земле благодаря их простеньким копьям?

…На суде они толпились вдоль стен на самых дальних балконах – сплошная светящаяся масса. По-моему, никто из них за все время не издал ни звука. Неудивительно. Если на моей памяти – да на памяти всех нас, даже, может быть шефа, это дело не имело аналогов, если я – я! – стоял, опешив, и начал аплодировать машинально, просто услышав рядом осторожные хлопки, что уж тогда говорить о третьей Сфере?..

Снова пришлось карабкаться по снежным валам. В такие минуты я искренне жалею, что не умею проклинать. Проклял бы местную администрацию и безжалостно обрек бы всех поголовно на пожизненную чистку снега. Вместо этого я против всех правил обратил к свету одинокого бомжа, и он ушел с потрясенным лицом. Из-за этого бомжа я немного взбодрился. Даже тот факт, что еще день-два, и моя помощь миру не понадобится, как-то не огорчал. Троих свидетелей, обязательных для вынесения обвинения, мне нужно найти, вот чем действительно стоит сейчас заняться.

Нет, не троих. Двоих. Первый мой свидетель, навязанный мне Сатаной, жил – я без особого труда проследил его путь – на углу проспекта Подводников, что характерно – неподалеку от второго «Респекта». Хорошо, что в городе не было метро: вряд ли я угадал бы путь мужчины под землей. Да, серафимы тоже не всемогущи.

В такси гремело: «Мы себе давали слово! Не сходить с пути прямого! Но!.. так уж суждено…»^>7

–Испоганили город, – седой таксист в темных очках – глаза у него больные, что ли? – выворачивал руль, стараясь безболезненно миновать гору снега вперемешку с землей. – Двух бульдозеров бы хватило. Двух!

–Вы посмотрите, что в Питере происходит, – заметил я. – Как в блокаду. Транспорт не ходит, сосульками старушек убивает…

–Так то Питер. А нам бы два бульдозера! И неделю работы. Все, убрали бы это г…но с дорог. Это же не грязь даже, это канализацию прорвало, и г…но смешивается со снегом… и лежит. А нужно два бульдозера…