– Завтра? – задумался Михаил Потапович. – Завтра ты не сможешь!

– Почему это? Детей делаем, а уж суп…

– Перед тем, как делать настоящий «чабанский суп», неделю нельзя руки мыть!

Карпыч засмеялся.

– Ну вот, – Михаил Потапович наполнил рюмки, – а дома плохо. Беда, в общем. Совсем хреново, Карпыч, у нас стало… Давай, – он поднял рюмку, – чтобы выжить как-то. Всем!

– Давай, Миш! – Карпыч поднял свою рюмку, они чокнулись и выпили. Закусив маринованным белым грибком и, поев жареной картошки, Карпыч спросил:

– Послушай, а как там Сергей Сергеевич поживает? Давно его видел? Очень уж колоритный старикан.

– Да помер уже Сергеич, уж год как похоронили…

– Жалко деда. Хороший был мужик. Если бы не его увлечение спиртосодержащими напитками… А токарь какой был – виртуоз…

Карпыч задумался и стал вспоминать… Он, молодой специалист, только что окончивший институт, пришёл работать на завод мастером на участок штамповки. Наладчиком на участке был Сергей Сергеевич – пожилой мужчина, активно увлекающийся употреблением спиртосодержащих напитков… За это увлечение, собственно, он и был переведен наладчиком на штамповочный участок – должность не завидную. «Сняли с должности – ищи писателя!» – говорил Сергеич недовольно. Но станочник он был от Бога! Если нужно сделать что-то уникальное на любом станке – шли с поклоном к Сергеичу – сделай, пожалуйста. Не откажи. И он делал, никогда не отказывал… Как можно поймать микрон на станке с допуском в миллиметр – никто не знал. Сергеич, может быть, и сам не знал своих секретов, просто был станочником от Бога… Участок начинал работать в семь часов, а Сергеич приходил в шесть, проверял все штампы, если что – налаживал… Карпыч, как мастер, приходил около семи. Пройдя по цеху, он убеждался, что Сергеич работать ещё не начинал и шёл к нему в комнатку. Комнатка у наладчика была маленькая, метров десять, не больше: стеллаж для инструментов, замасленный стол и металлический стул. За столом в скучающей позе сидел Сергеич, оперев голову на правую руку, сделав ладонь козырьком. Зайдя к нему в комнату, Карпыч с ходу начинал кричать: «Сергеич! Как же тебе не стыдно?! Сейчас работяги придут, а ты ещё штампы не проверил! Ты что?!» Сергей Сергеевич в ответ медленно убирал ладонь от лица, так, что становились видны его глаза. Карпыч приходил в ужас: Сергей Сергеевич был абсолютно пьян! «Сергеич! – кричал Карпыч, – Сейчас же работяги придут! Когда же ты успел напиться? Ты что?!» В ответ Сергеич опять ставил правую ладонь козырьком на глаза и философски изрекал нараспев: «Грёбаная жизнь…». Да! Только теперь Карпыч понимал, сколько смысла было в этой фразе. Поскольку сцена повторялась каждый день, практически без исключения, Карпыч со временем к этому привык. Тем более что непонятным образом, штампы всегда работали бесперебойно, и нареканий Сергеич не имел. Как-то раз Карпычу понадобилось заказать машину, и он пришёл в гараж. В конторе никого не было, он зашел в мастерскую: там ремонтировали автомобили. В мастерской жизнь кипела. Бурлили страсти. Карпыч, увидев своего Сергеича, с удивлением остановился у входа и стал наблюдать. Вокруг сверлильного станка суетилось несколько человек. Здоровый парень в рваной тельняшке кричал с надрывом:

– Включай, Сергеич!!! Включай!!!

Сергей Сергеевич, нервно двигая характерными сизыми и красными жилками на носу, худой, но крепкий, твердо отвечал:

– Рано! Не взялась ещё! Не нарушай, урод, технологию!

– Врубай! Врубай! – кричали остальные.

– Рано! – твердо говорил Сергей Сергеевич. Если бы не замасленная роба, то он был бы похож на генерального конструктора перед запуском космического корабля. Вся его поза выражала решительность. Большой палец правой руки лежал на пусковой кнопке сверлильного станка. Лицо излучало уверенность и твёрдость. И только нос немного портил общую картину. У генеральных конструкторов таких носов не бывает, хотя некоторые ответственные работники имеют носы и похлеще.