Он жил на стипендию в 14 рублей. Ее хватало на неделю. Еще несколько рублей присылала бабушка. Он ходил вечно голодным. Бывало, в общежитии они с мальчишками срезали чужие сетки-авоськи с продуктами, которые в то время часто висели за окнами.

Однажды после репетиции от нагрузок и голода Витя упал в обморок. Мы с подружкой проходили мимо, увидели, что с ним, привели в чувство, проводили в кабинет Клавдии Федоровны, отпаивали чаем. Потом я стала его домой приглашать и подкармливать. Витя рассказывал, как в Ростове-на-Дону они бегали после занятий разгружать вагоны, но сейчас такие нагрузки большие, что это нереально. После истории с обмороком Клавдия Федоровна потихоньку бросила клич, и мы, ученики и педагоги, стали собирать ему деньги на еду.

Витя был настоящий ростовский парень. Прямолинейный и хулиганистый, он остро реагировал на несправедливость, и, в соответствии с ростовским воспитанием, все вопросы решал просто – дракой. Его часто «разбирали» на комсомольском собрании, но весь класс и сама Клавдия Федоровна всегда вставали на его защиту.

Короче говоря, мы подружились. Когда выходили из училища, брались за руки и шли рядом. На следующий день все училище обсуждало:

– Они целовались! Ужас!

Мы поженились учащимися последнего класса, 5 февраля, накануне дня рождения Виктора, за пять месяцев до выпуска. Идея опять принадлежала моей сестре Инне, это она сказала: «Не пора ли вам оформить отношения?» Мы зашли после занятий в ЗАГС и подали заявление. После регистрации пришли домой с тортом.

– По какому поводу торт? – спросила мама, разрезая веревочку.

– Мам, сядь, пожалуйста, – сказала Инна. – Они поженились.

Что тут началось! Мама была в ужасе:

– На что мы будем жить, что будем есть? Еще один человек в семью! Вы легкомысленные!

Виктор ушел жить в общежитие, я осталась дома. Через месяц все родственники стали маму уговаривать:

– Манечка, что ты, это же дети. Ну поженились, ну что теперь сделаешь!

Мама разрешила, чтобы Витя вернулся и пришел к нам жить.

Как-то с утра телефонный звонок – это была Клавдия Федоровна:

– Марья Алексеевна, где они?

– Они спят.

И по школе разнеслось: «Они спят!»

– Спят?

– Да. Они поженились.

– Что?!!

Разразился скандал. Клавдия Федоровна бушевала. Мы знали, что та нас обожает, но тут она схватилась за голову:

– Вы что, дурачье, наделали! Вы же разойдетесь через 5 минут! Как вы жить будете? Вам же есть нечего!

Да, мы действительно тогда по-детски все решили, не задумываясь особо, мы вообще не понимали, что это такое – брак, семья. Но сколько лет прошло с 1967 года? Мы по-прежнему женаты и всю жизнь занимаемся общим делом – это важно. Мы подали «дурной» пример. Еще две пары поженились вслед за нами: Боря Марцинкевич со Светой Масаневой и Женя Минин с Ирой Кожуховской. И их браки тоже оказались прочными, они тоже всю жизнь вместе.

Мы закончили училище. Нас – все три пары – взяли в Оперный театр, мы стали вместе выезжать на гастроли. Когда меня отправили на стажировку в Москву к Софье Головкиной, Виктор остался жить у мамы, работал в театре, готовился к конкурсу, а мама откармливала его котлетками и борщами. Она у меня такой правильный человек, настоящий педагог, Виктор от нее многому научился. После конкурса нам дали квартиру, и мы стали жить отдельно. Все понемножку наладилось.

Однажды мама пришла в театр на балет «Кармен-сюита», в котором Виктор танцевал партию Тореро, и увидела, как публика стонала и безумствовала, встречая каждый выход Саркисьяна. Посреди этого восторженного ора мама тихонько сидела на своем месте и, сложив ладони перед собой, счастливо улыбалась. Я поняла, что она приняла моего Саркисьяна.