Сара вытаращила глаза и, показывая на Макса, спрашивала с искренним недоумением: "Русо? Русо?" Похоже, на нее произвел большое впечатление испанский язык товарища.

Зазвонил Сарин телефон, и она сбросила звонок, поясняя: "Валерия".

– Валерия перра, (Валерия сука.) – похвастался я перед Максом своими познаниями в испанском. В ответ Сара мазнула меня по лицу ладонью, легонько толкая. Жест этот меня совсем не покоробил. Как и все у Сары, он получился забавно-наглым, как у избалованного ребенка. Парень отметил эту ее выходку, но своего отношения никак не проявил.

Едва мы сунулись в нужную контору, тетка-клерк поперла меня оттуда, потому что я был в шортах. Макс сразу заявил, что это не вина фирмы, меня предупреждали, и надо было думать, куда едешь. Вообще-то, никто меня не предупреждал, но я только заметил, что шорты ниже колен, поэтому могут считаться вполне полноценными брюками. Да и может я такой бедный, что не имею другой одежды.

Но спорить с чиновницей было бессмысленно, и, после короткого совещания, мы поехали в ближайший "супермеркадо" покупать штаны.

Как назло, ничего подходящего по размеру в магазине не оказалось, пришлось купить уцененные великие мне черные хлопчатобумажные брюки. Конечно, Сара выпросила и себе какую-то тряпочку, но все вместе стоило всего-навсего триста песо, поэтому я не стал жаться.

У меня мелькала мысль, что придется ехать в магазин второй раз, за носками, но все прошло благополучно. Тетенька была очень довольна, и голые ступни в шлепанцах ее не смутили. Все формальности были соблюдены, и я получил свою пластиковую карточку.

Сара взяла у меня седулу и, сбегая вприпрыжку по лестнице, смеясь, повторяла надпись на обратной стороне: "Но вота, но вота!" (Без права голоса!)

Однако оказалось, что это еще не все, надо получить вторую карточку, которая называлась "резиденция". Для этого нам пришлось переехать в другую контору, называвшуюся "Миграсьон", название которой говорило само за себя. Миграсьон – это приличных размеров здание, можно сказать, дворец. Макс ворвался туда, как таран, распространяя флюиды агрессии, и встречные домики прыскали от него врассыпную, как мелкие рыбешки от акулы.

Пришлось опять стоять в очередях. Надо было заполнить еще несколько анкет, сфотографироваться, "прокатать" большие пальцы и пройти флюорографию.

Когда мы пили бесплатный кофе из автомата, я решил уточнить у Макса, как все-таки Саре получить "пасапорте".

Пошарив по информационному стенду, он ответил, что нужны только седула и свидетельство о рождении.

Седула у Сары была с собой, а вот свидетельство хранилось у родителей. Решили отправить чику домой за документом.

– Але, мони, тэкси, (Алекс, гони деньги на такси.) – протянула руку Сара.

– Бус? (Может, доедешь на автобусе?)

Тут вмешался Макс и объяснил, что ехать ей довольно далеко, и на автобусе она прокатается туда-обратно целый день. Я знал, что давать Саре деньги не надо, она их все равно потратит по своему разумению. Дома ее ждали родители и двое детей, не считая третьего в Бока Чике, который тоже хотел есть. Но сделать было ничего нельзя, и я вручил ей пятьсот песо.

Сара уехала в десять часов – я специально засек время, Макс, предупредив меня, на время тоже исчез. Я сидел в зале ожидания, в котором на расставленных в несколько рядов стульях смешались представители всех рас и народов. Совсем фиолетовые негры и мулаты всех расцветок, какие-то узкоглазые ребята, китайцы, скорее всего, пенсионеры-итальянцы, из которых уже сыпался песок, да и кого здесь только не было.

Сновало туда-сюда и стояло на месте, наблюдая за порядком, множество людей в форме различных фасонов и цветов – полицейских, секьюрити и служащих миграсьон. А кабинет, в котором сдавались анализы на СПИД, охранял десантник с пистолетом.