Подумав, я не стал отрицать очевидное:

– Си. (Да.)

Кровать была большая, но скрипучая, а на простынях обнаружились дыры.

– Гут хотел, (Отличный отель.) – показал я дырки Саре, но ей было все равно.

Когда она снимала часики, выпал шпенек, за который цепляется браслет.

– О, гут! Ай абла ю! (О, хорошие! Я же говорил тебе!)

Сара пожала плечами. Некоторое время мы возились с часами, пустив в ход ее накладные ногти, но починить так и не смогли.

Чика попросилась поспать хотя бы пять минут, я не стал возражать, и, как оказалось, зря. Она мгновенно уснула, и я позавидовал этой сариной способности. Дитя дикой природы, думал я, ворочаясь.

Я так и не смог подремать, когда запиликал отельный телефон, и мои надежды на халявное время испарились.

– Финито темпо, (Время закончилось.) – объявила Сара, положив трубку.

– Окей, абла уан аура, ай пэй динеро. (Окей, скажи, еще за один час я доплачу.)

Но тут я вспомнил, что наличные деньги у меня на исходе, что Сара опять выдрыхлась за мой счет, и спасибо не сказала, и вообще, даже лучшие из женщин начинают борзеть, если их сильно баловать. Хотя, вроде бы, что такого она сделала? Немного поспала? Сам виноват – поэтому и злишься.

Однако, увидев ее полное равнодушие, я разозлился сильнее и велел:

– Летс гоу, Сара.

Чика напряглась и быстро собралась.

Гладкий боров на ресепшене, они все здесь такие, из-за малоподвижного образа жизни и чересчур калорийной пищи, забрал ключи и отдал сарин нож.

На крыльце, пряча глаза, я попрощался:

– Гуд бай, Сара.

– Але?

– Вот хэппенд? (Что случилось?) – я старался накрутить в себе злость.

– Але, динеро, (Алекс, деньги.) – Сара протянула руку, тоже отводя взгляд в сторону.

– Но, Сара, но, – я посмотрел ей в глаза. Платить я не хотел, и не от жадности, а потому что это было бы несправедливо.

В Бока Чике всё про всех знают. Негласное правило для туристов гласит, что, если проститутка вам не понравилась, оказалась дурой или возникли другие проблемы, короче, если секс по каким-либо причинам не состоялся, лучше деньги все-таки дать, чтобы не иметь неприятностей в дальнейшем. Однако выбор за вами, можете не платить, никто не неволит.

Но Сара была моя амига, все об этом знали, и я решил упереться, несмотря на мягкий характер или слабоволие, кому как нравится.

– Окей, Але, окей, – многообещающе произнесла девушка и сбежала с крыльца.

Сара была незлопамятна, я тоже не любитель вставать в третью позицию, короче, мы как-то быстро нашли друг друга и забыли эту размолвку.

Все шло по-старому, я платил бешеные деньги за отель, трахался с Сарой и бесцельно убивал время. Я просто не знал, что мне делать дальше.

В один прекрасный день, бултыхаясь в бокачикской луже и разглядывая белоснежный катер, забравшийся на мелководье, я внезапно и вдруг понял, чего хочу от жизни.

Гуляя с Сарой по Дуарте, я объявил, что уезжаю в Россию, но скоро вернусь и заведу бизнес в Доминикане, и что Сара будет работать у меня. Чика пришла в дикий восторг, принялась скакать, припевать и повторять: "Але, ай лёв ю мучо, мучо, мучо!" (Алекс, я люблю тебя сильно, сильно, сильно!)

Все было, конечно, писано вилами на воде, и Сара прекрасно это понимала, и верила еще меньше моего. Просто ее легко было привести в хорошее настроение.

На вопрос, какой будет бизнес, я ответил, что это секрет, не скажу, пока что-нибудь не начнет получаться.

Отдельные фрагменты того дня до сих пор стоят у меня перед глазами.

Начинается ливень. Я дергаюсь в сторону навеса около лавки, но Сара удерживает меня за руку. Уловив ее мысль, замедляю шаг, выпрямляюсь и стараюсь расслабиться. Взявшись за руки, мы идем с амигой посередине Дуарте, дождь струями стекает по нашим лицам, и одежда мгновенно промокает насквозь. Публика пялится на нас из-под навесов и укрытий, я задираю голову вверх и открываю рот, чика счастливо смеется.