Скажете, что он красавец и сложен так, что моделям и не снилось?

Я не спорю.

Он был не просто хорош собой, а чертовски харизматичен даже в своей грубости и излишней резкости.

Скажите, чтобы я расслабилась и получила удовольствие от прикосновений того, кто занимал все мои мысли с того момента, как я только увидела его?

А вот здесь подождите.

Изнасилование – это изнасилование вне зависимости оттого настолько харизматичен и сексуален сам насильник!

И, поверьте, в данной ситуации я хотела этого меньше всего на свете, оставшись с ним один на один таким чудовищным образом, и в такой ситуации, о которой даже не смогла бы предполагать еще день назад!

Но сейчас, стоя по стойке смирно у огромного дерева и глядя на его мощную грудь со шрамами, я понимала, что теперь нет никого, кто может мне помочь и спасти…потому что единственный спаситель был настроен весьма агрессивно!

Вот только папа учил меня никогда не сдаваться и использовать все возможные методы, именно поэтому-то я проговорила, как только можно спокойнее и сдержаннее, не отводя глаз от груди мужчины и стараясь не смотреть в его глаза, чтобы не потерять остатки самообладания:

- Что бы вы не сделали со мной, и куда бы не пошли, вы должны всегда помнить одну простую вещь - рано или поздно папа найдет вас.

Я собственной макушкой почувствовала, что его тяжелый немигающий взгляд опустился на меня, согревая теплом дыхания, такого необычного и вместе с тем ароматного, что я задержала дыхание, чтобы случайно не показать, как оно нравилось мне вместе с запахом его огромного тела.

В звенящей от напряжения тишине мужчина усмехнулся. Сухо и мрачно.

- Угрожаешь мне?

- Предупреждаю.

Он издал какой-то звук похожий не то на рычание, не то на смех, но от него у меня задрожали колени и поднялись тонкие волоски по всему телу, даже если я продолжала стоять подобно контуженному оловянному солдатику, не двигая ни единой мышцей, словно понимала, что стоит мне даже моргнуть и последствия будут непоправимы…а главное печальны!

- Мы в лесу. Это мой дом. Здесь твой любимый папочка бессилен.

И снова его усмешка была сухой, холодной и колкой, а голос таким жутким, что я едва смогла остановить себя, чтобы не сглотнуть тяжело горечь во рту.

Еще тяжелее было сохранить свой голос спокойным и сдержанным, чтобы ответить ему как можно более невозмутимо:

- Дело не в месте. Лес, город, горы – это не важно. Папа не настолько наивный, чтобы отпустить вас без возможности отследить…

Я замерла, увидев, как напряглась его грудь.

Резко, неожиданно.

Просто застыла в какой-то момент в своем великолепии, не обезображенная даже шрамами.

- Продолжай, - проговорил он надо мной слишком мягко, чтобы в это можно было поверить так легко, даже если не смотреть в его ужасающие глаза, в которых всегда было что-то такое, отчего я содрогалась, не в силах совладать с собой.

И если ад на самом деле где-то существовал, то он был в его глазах.

Красивых, ясных, синих, словно драгоценный камень, но таких жестоких и отрешенных, что иногда они казались мне неживыми. Даже если блестели этим ужасающим голодным блеском, от которого становилось не по себе.

- Папа не просто ученый. Он – гений. Он не привык полагаться на волю случая…. -  я задумалась лишь на долю секунду, стоит ли продолжать, не уверенная в том, что поступаю, верно, но все-таки выдохнула, - …особенно в том, что касается меня.

Как бы я не пыталась сдерживать свои страхи и панику, а все равно истерично вздрогнула, когда мужчина вдруг оттолкнулся от дерева, не касаясь меня и прошагав чуть поодаль, величественно сел на какой-то пень, словно был королем этого мира.