– Зачем звал?

Тот достаточно бодро встал и, распрямив плечи радостно воскликнул:

– Друг мой! Ну что же ты так долго не заходил, сидишь там у себя в библиотеке, мёрзнешь…

Библиотекарий перебил:

– Книгам лучше в холоде, дольше сохранятся. Так зачем звал?

Магистр насупился, всю его доброжелательность как ветром сдуло.

– Ну ладно, тебе то холод не продлит жизнь, так что давай, пора принимать сыворотку!

Библиотекарий вздохнул, сел в кресло у стола, и, вытянув ноги, наконец, ответил:

– Не хочу я твою поганую сыворотку! Хватит уже, пожил я и так больше чем следует. Тем более сыворотка твоя на чужих жизнях… Тфу, противно всё это, и ты мне противен, друг мой!

Магистр позеленел от злости, но сдержался, лишь прошипел:

– Каких еще жизней, это всего на всего клоны, да и то бракованные особи. Да они должны радоваться, что клетки их гипофиза продлевают жизнь создателю сообщества!

Его оппонент покачал головой:

– Эвон куда тебя занесло Семён, уж не господь ли ты, решаешь, кто достоин жить, а кто нет?!

Тамаре ты это объяснил, перед тем, как выбросить?

Магистр отвернулся к окну, открыл портьеру, за пятисантиметровым стеклом иллюминатора сумеречное небо то и дело окрашивалось зелёными всполохами северного сияния. С затаённой злобой он произнес:

– Глупая копия отказалась родить мне наследника, не в состоянии была оценить оказанную ей честь, за это и поплатилась, а ведь у неё единственной оставалась неиспользованная комбинация генов!

Библиотекарий мягко, насколько позволяла ситуация, но всё же с укором посочувствовал:

– Твоя жена умерла уже очень давно, а ты все не можешь успокоиться, сколько бы ты не создавал её копий, это все равно будет не она. А между тем, это тоже личности, личности, воспитанные в социуме по установленным тобой правилам. Ты же сам искоренил понятие семьи, а потом удивляешься, что Тамара отказала…

Лицо Гройса исказила язвительная гримаса:

– Тебе легко говорить, у тебя-то есть наследник, как его там, Максим кажется. Довольно перспективный мальчик, я давно уже за ним приглядываю! Или ты думаешь, я не заметил, сколько времени он проводит в библиотеке, под твоим крылом?

Емельян Рамской почувствовал, как быстро забилось сердце, однако сдержался и возразил:

– Когда ты, ещё до подъёма на «Сапфир» начал собирать биоматериалы я даже не мог представить себе, что это часть твоего эксперимента по контролируемому воспроизводству. Я не просил тебя подарить мне наследника, ты просто допустил оплошность, просмотрели твои генетики. Но Максим появился на свет, и он не знает, кем мне приходится. Так что оставь парня в покое, он часть сообщества, и, между прочим, весьма одарён, разве не это нужно твоему сообществу?

Гройс медленно вернулся к столу, бормоча себе под нос:

– Посмотрим, посмотрим… – он развернул аккуратно прикрытые хирургической лентой ампулы с серовато-белым веществом внутри, а также инъекционный пистолет – Мы вместе на это посмотрим!

Его оппонент тоже встал, даже несмотря на старость Семён, явно проигрывал в росте, поэтому он нажал на кнопку в ножке стола и в аппартаменты тут же вошли клерухи и Яков Слободич – правая рука магистра. Он катил впереди себя медицинскую кушетку.

Рамской криво усмехнуся:

– Я понял, зачем тебе нужен. Ты просто боишься остаться совсем один в этом искусственном мире, который вот-вот рухнет, и ты знаешь об этом, знаешь!

Последние слова он почти выкрикнул, пока клерухи привязывали его к кушетке. Гройс медленно подошёл к обездвиженному библиотекарию. Он с силой прижал пистолет к его затылку. Раздался щелчок, и сыворотка стала медленно проникать в мозг Емельяна Рамского. Последнее, что он видел, была растянутая в довольной улыбке чеширского кота физиономия Магистра…