– Нет, капитаном будешь ты, – мечтал Матвейка, – ну а я буду просто главным.

– Как это? – Саныч выронил ложку.

– Ну я же судовладелец, – Матвейку распирало от гордости, он даже для значимости поднял палец вверх и попытался встопорщить усы, которых у него не было, но вовремя вспомнив о довольно противном казусе, связанным с этим недоразумением, поднял вторую руку и зачем-то перстом указал на потолок.

Дорогой читатель, знаю о чем ты меня спросишь. Почему на картинках Матвейка носит вполне себе благообразные усики, а в тексте всё наоборот. Отвечу: Матвейка так себя видел в жизни и стараясь походить на Саныча, в своих иллюзиях, а то и на картинках рисовал себя именно таким образом.

Саныч впрочем понял, что он хотел изобразить и в знак одобрения с сарказмом тоже показал Матвейке палец, да не тот, что указательный, на что правда Матвейка сильно обиделся.

– Ты мне хоть корабль свой покажи, – криво усмехнулся Саныч, продолжая показывать ему средний палец.

– Но мы же сделаем.

После этой фраза разговор окончательно затух и наши друзья, плотно поужинав, решили идти спать.

Под храп Саныча, Матвейка включил фонарик и накрылся одеялом с головой, нащупав под подушкой тетрадочку и ручку, он сделал заметку: «Дорогой дневничок предков, зачем обманул? Меня чуть не убили. А яхта не плавает. Обидно! Плохой дневничок предков. Фу тебе, дневничок!»

– Курли-мурли, курли-мурли, – напевал на кухне слабеньким голосом Матвейка, собственно благодаря которому Саныч и проснулся.

– Чирик-чирик, – Санычу немного поплохело, но он вовремя осознал, что новые звуки издаются уже с улицы.

Он лежал в постели и, вдыхая ароматы, распространившиеся по дому, старался отгадать, что собственно говоря готовит на завтрак Матвейка, взявший на себя роль кухарки. Затем вспомнив разговор, что состоялся давеча, проворчал:

– Ага, а по совместительству судовладелец, – после чего поморщился, его передёрнуло, он даже попытался от отвращения к происходящему сплюнуть, но вовремя остановился, вдруг вспомнив правила приличия, особенно при нахождении в чужом доме.

– Сейчас, сейчас, – суетился Матвейка возле печки, пока Саныч степенно усаживался за стол, – сейчас, сейчас, – Матвейка проворно выхватил из печи ухватом глиняный горшочек, после чего Саныч почувствовал запах горелого.

Наскоро позавтракав, благо каши, которая не успела подгореть было с ложечку, наши друзья отправились на поиски инструментов, попутно обсуждая в который раз, что им нужно для начала работы.

– Какой молоток лучше? – деловито интересовался Матвейка на рынке, показывая Санычу совершенно одинаковые инструменты, которые держал в руке. – Этот или этот?

– Этот, – Саныч наугад шлёпнул ладонью по молотку, постепенно погружаясь в игру, которую затеял озорной Матвейка.

– А какая пила лучше? – допытывался в очередной раз с любопытством Саныч, приняв правила игры. – Эта или эта? – и Матвейка на его вопрос принимался осматривать оба инструмента, которые были похожи друг на друга как две капли воды.

Так они и гуляли по рыночку аж до самого вечера, поскольку увлеклись покупками, а ближе к ночи, принялись бережно раскладывать свои приобретения на полочке в доме, ощущая тепло печки и слабо исходящий из неё аромат готовящейся каши, которую предусмотрительный Саныч взял на себя.

На утро наши друзья, поместив в рюкзачки некий ассортимент инструмента, который, как они считали, на сей день должен пригодиться, направились к берегу, где их ожидала злополучная яхта.

– Ну а с этим что будем делать? – безнадёжно вопрошал Саныч, у которого оптимизм при виде этого убого корыта заметно поубавился. Он заглянул в здоровенную пробоину и добавил. – Как её будем латать?