Хантер Магуайер

Какое-то время мы смотрим друг на друга, не моргая, будто пытаемся загипнотизировать.

– Может быть, сядем? – предлагаю я, осознавая, что мои ноги перестают держать. Колени то и дело подкашиваются.

Это какой-то рождественский писец. Или козел? Я до сих пор не могу поверить в происходящее. Как? Как такое может быть? В огромном Большом яблоке10 я дважды натыкаюсь на одного и того же парня, еще и при таких обстоятельствах. Кто может похвастаться тем, что накануне встречает до жути раздражающего типа, а вечером заказывает себе жиголо, а на следующей день к нему является тот самый раздражающий тип? Разве что только я.

Я подхожу к креслу и сажусь, ощущая легкий тремор по всему телу. Ноа или Декстер, или придурок из супермаркета намеревается сесть на диван, как я неожиданно для себя вскрикиваю.

– Не стоит на него садиться.

Мужчина смотрит на меня в изумлении.

– Он сломан?

– Нет. – Мотаю я головой.

– Или он у вас тоже слегка с приветом. – Машет он пальцами возле своего виска.

– Нет, – поджимаю я губы и смотрю на Декстера, – садитесь уже.

– Надеюсь, ваш диван меня не сожрет.

– Если сожрет, надеюсь, он у меня аккуратный.

– А вы язва, – ухмыляется мужчина и садится на диван. К счастью, не в ту зону, где была задница Саманты.

– А вы хам!

– Так меня тоже иногда называют. – Декстер откидывается на спинку дивана. – Давайте ваш план действий.

– Для начала – сжечь этот диван, – сообщаю я, а мужчина приподнимает одну бровь.

– Надеюсь в этом не повинна моя задница. Не хочется, чтоб из-за нее вы понесли еще какие-то денежные траты.

– К вашей заднице, мистер заносчивая задница, это никак не относится, – бубню я.

– Не уточните, как именно вы хотите препарировать этот диван? И надеюсь, говоря «сжечь», вы имели в виду не настоящий огонь. Вряд ли мы будем делать барбекю прям в доме, а на улице – соседи точно будут не в восторге, и мы снова вернемся к «9-1-1», только уже по-настоящему. Но вы мастер лгать, так что быстро найдете оправдание своему костру на заднем дворе.

– Ладно, забудьте про диван. – Откидываюсь на спинку кресла и накрываю ладонью лицо, и протяжно стону.

– Вам нехорошо?

– Да, мне нехорошо. – Чуть сползаю по креслу. – Мне очень нехорошо.

– Воды?

– Яду! – ворчу я.

– Простите, знал бы что понадобится, прихватил бы.

– Вы всегда такой придурок? – Смотрю на него сквозь раздвинутые пальцы.

– А вы всегда чокнутая?

– Только перед Рождеством.

– Ну перед Рождеством все малость тогось.

– Ладно. – Я поудобнее сажусь в кресле, пытаясь принять более презентабельный вид. – Во-первых, вам нужно переодеться.

– Хм… В перечне не шло пункта о том, чтоб я прихватил с собой чемодан с одеждой.

– Едва ли в вашем шкафу есть необходимый наряд, – выпаливаю я и тут же прикусываю язык. – Простите.

– И что же в моем шкафу нет? Розовых стрингов с белым пушком?

– Что-нибудь поприличнее этого. – Машу я рукой в его сторону. – Простите.

– Это мои любимые шмотки. И в них гораздо удобнее наряжать елку, которой у вас, кстати, нет, – точно дает мне оплеуху засранец, – чем делать это в костюме от Версаче, или что вы там предпочитаете на меня нацепить.

– В любом случае, с вами нужно что-то сделать.

– Надеюсь, не расчленить, – усмехается он.

– Прекратите вести себя как придурок, – рычу я.

– Прекращу, когда вы вытащите кол из своей задницы.

– Все! – Подскакиваю я. – Прочь.

– Мне вас снова нужно поцеловать? – спокойно произносит Декстер, смотря на меня. – Ой, простите, это же вы все разы на меня нападали. Можете напасть снова, я не против.

Я упираюсь ладонями в бока и смотрю на мужчину.

– Вы ни капельки не остроумны и не вызываете во мне желания поцеловать вас! – заявляю я, смотря на Декстера испепеляющим взглядом.