Мы еще долго молча сидели на тополе, болтали ногами и по тихому плакали о истории про лебедей, а с верху моросил летний, теплый грибной дождь…

К обеду, как и обещал бабушке, я притащился домой, правда, от дождя, мокрый до нитки.. Авдотья Алексеевна хлопотала вокруг печки.

– Сано, скажи, а вот обязательно полкать по улице под дождем, чтоб на сквозь промокнуть?! Кажись, если ты и мокру одежу снимешь, тебя все одно выжимать нужно! Давай, скорее обалакайся в сухое, да обедать будем.

Я переоделся, и в своих думках о любви, будто не замечал ни чего вокруг.

– Санушко, ты ет где сегодня отсутствуешь? Вроде ты здеся, а вроде как все еще на тополе…

– Бабуль, вот ты много о чем мне рассказывашь, а о самом главном, о деде Андрие, о любви вашей, еще ни разу и не обмолвилась…

Теперь уж и бабушка, будто бы отлучилась куда, так в задумчивости пообедали, убрали со стола. В окошко заглянуло яркое летнее солнце. Мы вышли на улку и уселись на теплые ступеньки порога…

– Про само главно говоришь, в моей жизни? Хорошо, слушай…

Было мне тогда 12 аль 13 лет – совсем еще девченка. Как-то бегали мы по деревне, играли во что-то. Остановил меня дядя Андрий (правда, никакой он мне не дядя, а всех же взрослых людей зовем так), взял меня за подбородок, приподнял мои глаза, заглянул в них и говорит: «Дуняша, ты расти давай поскорей, а я подожду, женой моей станешь». Поцеловал меня в носик и пошел своей дорогой. Я-то давно уж в него влюбилась. Да все, почитай, деревенски девки по нем сохли. Две даже дрались за него возле конторы нашей. Все космы друг дружке повыдирали. И смех и грех. А я, как увижу его еще издалека, сразу столбенею на ходу. Он степенный, высокий, здоровенный, красииивый…

Ему 25 годков тогда уж было. Один раз только сказал, что ждать будет. Как пошутил будто, потому как внимания на меня боле никакого не обращал вовсе, будто меня и нет. А я извелась вся, по ночам все подушки проревела. Засуну угол подушки в рот, чтоб никто не слышал, а слезы льют как из ведра. Но эт не от горя вовсе! От какой-то внутренней радости, что не пустое я место, коли мне, таки слова сказали, да еще от того, что мала я, и ждать долго, пока вырасту. А так мне хотелось, чтоб в один миг – и стать взрослой! Бегала по деревне-то, все его выискивала да подсматривала за ним издалека. Работящий Андрий, на все руки мастер: и дома рубит, и печи кладет, и в технике разбиратся. В деревне все его очень любили и уважали. А девки? Может, и гулял с кем, не знаю. Только слез по нем, пролила много. Просто сходила с ума.

Помаленьку росла, а он и не замечал вроде. А как исполнилось мне 17 лет, на следующий же день к нам и сваты. Без всякого предупреждения. С гармошкой, на лошадях. Лошади с бубенчиками, с лентами. Все было красиво, как полагатся. Не дружили мы с ним, не гуляли по улице, не встречались, как щас молодежь-то – выбирают все, то с одной, то с другой. А он сказал –ЖДИ! И вот тебе и на! Зашли сваты в хату: «У вас товар, у нас купец!». А он-то, Андрий: «Дуня, выходи за меня замуж», – говорит…

Ну вот, дождалась! И че было слезы лить? А он такой был – сказал слово, значит все – так тому и быть! И жили мы с ним хорошо. И за девятнадцать лет совместной жизни ни разу и не поссорились. Правда, он много не говорил, да и я молчунья. Только в душе целый день то ликует, а то так по нему заскулит! Думаю, придет домой, все ему расскажу, как люблю его сильно…

А вот пришел с работы, до ночи ж, все в работе. Уставший, обнимет меня, голову мою прижмет к груди, так и стоим, обнявшись, только слышу через рубашку, как его сердце ко мне прорывается. Я ж всегда маленька была, да худа как щепка. Он подхватит меня на ручищи свои сильные да давай кружить, потом посадит меня прямо на стол, присядет, обнимет колени мои и так снизу смотрит на меня глазищами своими синими!