Весь остаток вечера маленькая компания продолжала обсуждать эту жуткую, но и самую будоражащую тему. Только Леночка и Уманцев, склонив головы, тихо говорили о другом – совершенно о другом! А потом молодой человек встал, поклонился хозяйке.

– Позвольте пригласить Елену Александровну на небольшую прогулку в городской сквер? Со мной она будет в полной безопасности, и вернемся мы засветло… – И после наступившей долгой паузы добавил: – Окажите честь и доверие.

Зардевшаяся Леночка сидела не шелохнувшись. Мария Аполлинарьевна переглянулась с сестрой, и взгляд Ксении ясно передал ее мысли: «Ну, о чем мы с тобой говорили? Так и вышло. Что ж, ты была к этому готова, отвечай…»

Глянув на неподвижную, напряженную дочь, потом на актера, мать медленно кивнула, постаралась придать голосу спокойствие, неторопливость:

– Что ж, прогуляйтесь. День сегодня отличный.

Но сердце ее сжималось от предчувствия близких перемен – печальных и радостных одновременно. Петр Уманцев, похоже, был человеком благородным, к тому же достаточно рассудительным для своих 27 лет. А значит, не стал бы так откровенно, при обществе, звать девушку на прогулку, не имея серьезных намерений…

Ни друзей, ни настырных репортеров полицмейстер Вахрушев в подробности дела не посвящал. Газеты – и городские, и даже столичные, – конечно же, писали о кровавых саратовских преступлениях. Раза два промелькнуло: «Наш местный Джек-Потрошитель». Но быстро исчезло, поскольку, кроме того, что жертвы были женщинами, другого сходства не было. Все погибшие были жестоко изнасилованы, изрезаны, но без «анатомических опытов». К тому же жертвами становились отнюдь не проститутки, а женщины если не из высших, то добропорядочных городских слоев.

Второй после француженки жертвой стала молодая сестра милосердия из саратовской больницы, третьей – дочь зажиточного купца.

Сразу после убийства мадам Солье Устин Петрович Вахрушев понял, что тут – дело серьезное, запутанное. Нет, конечно, ему и в голову не могло прийти, что последуют страшные продолжения, но он уже тогда, с самого начала, поставил на расследование самого опытного своего сыщика Кирилла Степановича Одинокова. Одиноков быстро и чутко нащупал несколько нитей, важных для разгадки трагической гибели веселой владелицы модного магазина. Жаклин Солье слыла женщиной независимой, замужем не была, периодически приближала к себе то одного, то другого поклонника.

Последний из них – холостой поручик лейб-гвардейского полка, расквартированного в городе, очень переживал смерть любовницы и, разговаривая со следователем, в какой-то момент даже разрыдался. Одиноков очень скоро понял, что офицер только с виду бравый красавец. А по сути – человек слабохарактерный, подверженный апатии, неуверенный в себе. Это вовсе не снимало с него подозрений: подобные люди от чувства неудовлетворенности, от обиды – настоящей или мнимой – могут сорваться с цепи, стать жестокими и непредсказуемыми. Но следователь почти сразу установил, что поручик за день до происшествия был направлен в другой город, в штаб дивизии, где и пробыл три дня. Да ездил притом не один, а еще с двумя офицерами, которые безоговорочно подтвердили его непричастность к убийству.

Вскоре выяснился еще один факт: купец Забродин, один из прежних любовников француженки, отвергнутый ради кого-то еще, был сильно обижен на нее и громогласно грозился отомстить. И хотя Одиноков хорошо знал, что самые громкие угрозы обычно остаются неисполненными, взялся за купца как следует.

Забродин, здоровенный, пятый год вдовеющий купчина, страшно удивился вниманию следователя к своей особе.