Тогда мексиканцы порекомендовали Сейлайе остаться у власти до тех пор, пока в ходе переговоров с мятежниками не будет согласована кандидатура будущего временного президента Никарагуа.

Американцев это никак не устраивало. 15 декабря 1909 года мексиканский консул из Норфолка (основная база американского флота) сообщил из Вашингтона, что командующий Атлантическим флотом США получил приказ взять на корабли полный боекомплект и быть в готовности для обстрела с моря никарагуанских портов[157]. Некоторые члены конгресса США предложили предоставить президенту Тафту необходимые полномочия для отправки регулярной армии в Никарагуа с целью установления там «ответственного республиканского правительства».

4 декабря 1909 года в ответ на пресловутую ноту Нокса Селайя обратился к США и предложил направить в Никарагуа беспристрастную комиссию для оценки реального положения в стране и расследования обстоятельств расстрела двух американских наемников. Эта же комиссия должна была установить, представляет ли Никарагуа угрозу для соседних государств. Селайя выразил готовность подать в отставку, если комиссия сочтет его действия неправомерными.

Тем временем мятежники лицемерно обещали сложить оружие, если Селайя покинет пост президента.

Но американцы свой выбор уже сделали. 7 декабря 1909 года в очередном послании к конгрессу Тафт еще раз подверг резкой критике Никарагуа, в том числе за «совершение неописуемых актов варварства и угнетения». Президент был все же более откровенным, чем Нокс, в описании истинных причин американского вмешательства в Никарагуа: «…совершенно очевидно, что соображения, диктуемые географической близостью к зоне Панамского канала и особо важными интересами США в Центральной Америке, дают Соединенным Штатам особые права в зоне этих республик и в районе Карибского моря… Правительство (США) намеревается предпринять такие шаги в будущем, которые наиболее соответствовали бы поддержанию нашего достоинства, сохранению интересов США, нашим моральным обязательствам перед Центральной Америкой и цивилизацией»[158].

17 декабря 1909 года Селайя подал в отставку и 24 декабря на борту мексиканской канонерки покинул страну. В манифесте к депутатам парламента Селайя объявил, что вынужден уйти с поста перед лицом «бесстыдной и продажной революции», которая угрожает суверенитету Никарагуа. «Вам известно враждебное поведение мощной державы, которая вопреки любому праву вмешалась в наши внутренние дела и предоставляла мятежникам любую помощь, о которой те просили»[159].

В Мехико Селайю встречала восторженная демонстрация солидарности, а мексиканские газеты не жалели слов для критики политики США в отношении Никарагуа. Демонстрации в поддержку Селайи и против США прошли в Сальвадоре. Американцы считали свергнутого никарагуанского президента перманентной угрозой до тех пор, пока он находился в Западном полушарии. Поэтому Селайю преследовали и в Мексике: Нокс угрожал подать там против него иск в связи с расстрелом двух американцев. Чтобы не создавать осложнений для мексиканского правительства, Селайя отбыл в Испанию. Умер он в США в 1919 году, в нищете и всеми забытый. Но справедливость восторжествовала, и в 1930 году прах Селайи был торжественно перезахоронен на родине.

Однако преемник Селайи на посту президента американцам тоже не понравился. Доктор Хосе Мадрис был либералом и очень неудобным для критики человеком, поскольку до того, как стать президентом, он представлял Никарагуа в центральноамериканском арбитражном суде в костариканском городе Картаго. Мадрис довольно долго жил в эмиграции в Сальвадоре, откуда критиковал некоторые шаги Селайи во внутриполитической сфере