– Да мало ли, что там нас может ждать в этом обесточенном доме, – туманно пояснил я, – а если что, мы кричать будем – тогда на помощь придете.

– Иван дело говорит, – выразила общее мнение Ирина, – идите, а мы вас тут подождем… если что, тоже будем кричать.

И тут мы втроем нырнули в приоткрытый черный ход, причем первым пошел я, по ступенькам спустились на полэтажа. Я тут же включил фонарик на своем смартфоне, на темных стенах заплясали расплывчатые зайчики.

– Тут развилка, – сообщил я Игнату, – куда сворачиваем?

– Направо, – ответил он, – слева тупик.

Повернули направо, тут же почти сразу обнаружилась лестница наверх – осторожно ступая по ней, поднялись на первый этаж, там где столовая стояла.

– Пахнет вкусно, – сообщил Афоня, – от ужина, наверно, что-то осталось.

– Столовку мы осматривать не будем, – решил я, – тут все равно людей до утра не будет, лучше поднимемся наверх.

И эти двое быстро согласились со мной – так же осторожными шагами одолели два лестничных марша на второй этаж. Здесь, сколько я запомнил, были кабинеты врачей, помещения для физиотерапии и тут же должен был сидеть заведующий санаторием… заведующая то есть, та дородная дама с пятым бюстом, что рассказывала нам про землетрясение.

– Проверяем все двери? – предложил Афоня, и мы с ним согласились.

Первые шесть дверей оказались заперты на ключ, ломать их уж мы не стали, а вот седьмая, на которой было написано «Магнитотерапия», оказалась открыта. Я предостерегающе поднял вверх левую руку, Игнат с Афоней замерли на пороге… а потом я тихонько и приставным шагом вошел в помещение… слева были столы и какие-то приборы на них, а справа занавесочками нарезаны штук шесть закутков с топчанами – видимо, тут и происходили сеансы этой самой магнитотерапии.

– Никого, – сказал Афоня, осмотрев первые закутки, а Игнат ответил эхом, заглянув в следующие, – и тут тоже.

– Зато у меня кто-то живой есть, – сказал я, дойдя до самого окна.

Там на диванчике лежал и спал товарищ в белом больничном халате. Приглядевшись немного, я его узнал – это был врач с труднопроизносимой среднеазиатской фамилией, который принимал меня в обед.

– Эй, – дернул я его за ногу, – вставай, не время спать.

– Ким, гаерда, нима (что, где, чего), – пробормотал он видимо на своем среднеазиатском языке, но тут же перешел на великий и могучий, – вам чего тут надо?

Мы переглянулись и право вести переговоры как-то само собой перешло в мои руки.

– Ты тут давно спишь-то?

– С вечера, – покорно признал он за нами право спрашивать, – домой не пошел, потому что устал очень.

– Подземный толчок, значит, мимо тебя прошел?

– Это землетрясение что ли? Оно же днем еще случилось…

– Была вторая серия, с полчаса назад, – пояснил я, – свет и мобильная связь пропали. Вдобавок делись куда-то почти все обитатели санатория.

– Правда? – он тут же полез за телефоном, включил его и убедился, что связи действительно нет.

– Тут бывает такое, – зевнул он, – два года назад почти то же самое – все починили к утру.

– И люди тоже пропадали?

– Нет, люди на месте остались, – тут до него, наконец, дошли мои слова. А что, совсем никого нет?

– С тобой семеро будет, – ответил я, – кто остался. Больше ни души.

– И мобилки не работают?

– Ни один оператор, – подтвердил я, – от МТСа и до Теле2.

– Проводную связь еще можно проверить – тут где-то городской телефон стоял.

Он прошел дальше по коридору, открыл дверь в кабинет начальницы – там действительно на ее столе стояло целых два телефонных аппарата.

– Нет гудка, – сообщил он, проверив их по очереди. Ну значит не судьба… стой, – тут же добавил он, – мент же еще тут должен быть… полицейский то есть. Который народ опрашивал в связи с убийством.