Вдруг Хибла услышала пронзительный детский визг, а затем голос Лили прокричал: «Нет, не трогайте меня! Не подходите! Я боюсь! Боюсь!» От неожиданности Хибла начала озираться. Голос звучал близко, совсем рядом. Но в санатории очень толстые стены, а Лиля вообще на другом этаже. Или нет? Взгляд Хиблы непроизвольно метнулся вверх, в направлении звука. Под потолком оказалась вентиляционная решетка. «Вот оно что! Звук проходит через вентиляцию», – догадалась она, приподнялась на цыпочки и прислушалась. Приглушенные мужские голоса донеслись до нее единым неразборчивым гулом. Но вот кто-то отчетливо произнес: «Я же распорядился дать ей снотворное!» В ответ голос медсестры пролепетал визгливо и испуганно: «Я лично проследила, чтобы она приняла таблетку». «Может быть, дозу неверно рассчитали? – осуждающе проворчал тот же голос – похоже, главного врача. – Вы слишком часто стали ошибаться, хочу заметить. Что же стоите, делайте скорее укол!»

Через мгновение голос Лили ослаб, а потом совсем затих. Но остальные голоса продолжали говорить что-то, уже тише, и Хибла больше не могла разобрать слов. Послышался какой-то непонятный металлический скрип, будто вращали старую карусель. Затем раздался звук волочения по полу чего-то громоздкого – там, за стеной, что-то передвигали. Некоторое время слышались звуки непонятной возни, а потом незнакомый строгий голос довольно громко произнес странную фразу: «Вы головой отвечаете за это, доктор Лобачев». Похоже, это сказал человек в черном, «важная птица». Никто в санатории не осмелился бы говорить с главным врачом в подобном тоне. Дальше – бормотание, снова шорохи, и вдруг голос главного врача скомандовал: «Готово! А теперь – все выходим. Во время процедуры ни одной живой души рядом быть не должно!»

Услышав это, Хибла почувствовала, как ее бросило в жар. О чем он говорит? Что еще за секретная процедура? Что они задумали сделать с Лилей?! Вдруг там происходит нечто ужасное? Почему девочка так кричала? Хибла решила, что должна немедленно все выяснить, пусть даже рискуя быть уволенной, и вылетела в коридор как раз в тот момент, когда главный врач выходил из «Процедурной № 1». Она налетела на него с разбегу. Лобачев отпрянул от неожиданности, но в следующий миг его глаза потемнели от возмущения. Он смотрел на Хиблу так, будто та пыталась украсть бумажник из его кармана:

– Что вы тут делаете?! Кто вам разрешил?!

– Отпустите Лилю! Немедленно отпустите! Я слышала, как она кричала и звала на помощь! Вы мучаете детей! Я буду звонить в милицию!

Боковым зрением Хибла видела, как люди в белых халатах окружают их. Ее схватили за руки, оттащили в сторону, и перед ней возникла свирепая физиономия Жанны.

– Ты чего, белены объелась?! – жарко выдохнула она ей в лицо, но ответить Хибла не успела: ей в плечо воткнулось что-то острое, и когда все поплыло перед глазами, она поняла, что ее «выключили» специальным уколом.

Когда Хибла вновь открыла глаза, первым, кого она увидела, был главный врач Лобачев. Он сидел на стуле у ее кровати и пристально вглядывался в её лицо.

– Ну что, как самочувствие? – поинтересовался он с вялой полуулыбкой, больше напоминающей судорожную гримасу. Его руки, сцепленные в замок, лежали на колене левой ноги, перекинутой через правую. Стиснутые пальцы побелели от напряжения, а колено под ними мелко подрагивало. Хибла догадалась, что врач сильно нервничает и как будто даже чем-то напуган, хотя тот и пытался держаться невозмутимо.

Хибла хотела в него плюнуть, но язык почему-то присох к небу, а слюны не было.

– Не хотите отвечать? – Он пожал плечом, и вышло это у него нервно, а взгляд заметался по полу, как у стеснительной девушки. «Может, ему стыдно за произошедшее?» – подумала она, но следующая фраза врача опровергла ее предположение: