– Не трогают они нас – и ладно, – сказал я, – идем дальше.

На автостоянке тоже ничего не изменилось… хотя нет, у моего Дастера оказалось спущено заднее правое колесо.

– Паук что ли прокусил? – начал я с огорчением рассматривать поломку.

– Это вряд ли, – ответил Гриша, – резину толщиной в два сантиметра он точно не прокусит… не отвлекаемся, двигаем дальше.

Но мимо ларька с гордым названием Сапсан я все же не сумел пройти.

– Давай хотя бы немного еды наберем, – сказал я, обращаясь в основном к капитану, – кто знает, когда мы сюда в следующий раз выберемся.

– И напитков надо прихватить, – поддержал меня Афоня, а Гриша подумал чуть-чуть и дал добро.

– Только проверьте сначала помещение, – напомнил он.

Внутри ларька было тихо и сумрачно и, кстати, химией вонять стало уже совсем невыносимо. Но я не стал зацикливаться на этом деле, а просто сгреб кучу консервов в 2 пакета, взял их с кассы, а Афоня то же самое сделал с водкой, коньяком и портвейном (молодец, про наших дам не забыл). Через минуту мы опять оказались на улице, один пакет я отдал Грише, чтобы хоть одна рука у каждого была свободна. И мы завернули за угол здания.

И здесь ничего существенного не поменялось… хотя нет – стол и стул лежали на боку, перевернутые кем-то или чем-то, при этом столешница, например, у стола оказалась расколотой примерно пополам. И минимум в двух местах на земле были потеки какой-то розовой гадости.

– Когда мы в прошлый раз уходили, – тихо сказал капитан, – тут такого безобразия не было.

– А эта розовая пена мне что-то очень напоминает, – добавил я.

Гриша окинул меня продолжительным взглядом, но ничего добавлять про розовую пену не стал. И мы двинулись вперед, обогнув по дуге валяющиеся стол со стулом. А впереди оказались заросли высокой крапивы, в которые еще и мусора навалили, наверно просрочку из ларька. Как уж там говорили классики… что это за скверный город, только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор – черт их знает откудова и нанесут всякой дряни. Забора здесь не было, правда, но и на просто заброшенное место у нас любят разную дрянь сваливать…

– Осторожнее вы там, – предупредил нас капитан, – ноги не переломайте.

Минут пять у нас ушло на преодоление этой неожиданной полосы препятствий, а потом заросли кончились и мы оказались на еще одной автостоянке, которая одним концом выходила аж на самую стелу с названием санатория, а вторым упиралась в заборчик, за которым начинались искомые нами гаражи.

– Впереди все чисто, – выдал ремарку капитан, а я добавил, – сзади тоже ничего не шевелится.

Но тут в первый раз в нашу перекличку вмешался обычно тихий Афоня.

– Слева на девять часов две здоровые мухи на кустах сидят, – вполголоса добавил он.

– Вижу, – откликнулся капитан, – вялые они какие-то, даже не шевелятся.

– Так может и хрен с ними, – продолжил я, – раз они вялые – нас не трогают, мы тоже не будем…

– Попробуем, – принял решение наш старший, – огибаем их справа по дуге… и без лишнего шума… если что, то первым стреляет Иван.

Но стрелять не пришлось, мы достаточно спокойно миновали здоровенных мух, которые даже и не пошевелились ни разу, и перепрыгнули через низенький заборчик у гаражей.

– Отсюда хорошо должен быть виден пруд с рыбками, – заметил Афоня, – а где-то рядом с ним муравейник должен быть… хорошо бы проконтролировать это дело.

– А ты откуда это все знаешь? – подозрительно спросил я.

– От верблюда, – буркнул он, – от двугорбого каракумского.

Я не стал цепляться за его слова, а просто передислоцировался еще немного вправо, к въездным воротам в санаторий, снабженным шлагбаумом, и осмотрел прилегающую местность. Остальные члены нашей экспедиции последовали за мной.