– Ты долго потом меня еще трахал, когда я заснула?
– Ну, было еще несколько раз. А что?
– Мне кажется, что у меня внутри кровавые мозоли. Придется сделать один-два дня перерывы. Хотя нет, я приму обезболивающее. Жалко терять эти дни, благоприятные для зачатия…
Детки и мамашки
И черт меня дернул прийти первый раз в первый номер на зов к больному ребенку. Сочувствие, переживание, сопереживание, человечность…
Придется теперь переквалифицироваться в разведчика и прятаться по чужим номерам, чтобы меня не нашли ни днем, ни ночью. Ведь просил же, чтобы никто от персонала в корпусах не знал, что я медик. Но какая-то зараза проговорилась. Или это работа Белки? Растрезвонила от радости или распирающего собственного удовлетворения? И уволиться теперь не могу согласно контракту. Будут теперь выстраиваться длинные очереди с детьми в кабинет, окружать и сыпать вопросы в столовой, на беговой дорожке на параллельных курсах, в бассейне на вышке и плавательных дорожках, в спортзале на снарядах, на пляже и везде-везде-везде, где поймают эти «яжмать». И никакие отговорки, что я не педиатр, не помогут. А после осмотра ребенка, будут подставлять свои собственные спины, жопы, грыжи, геморрои, груди и прочие места для осмотра и получения бесплатной консультации. Больше НЕ по необходимости, а преимущественно от скуки, и чтобы занять время. Да и надо же воспользоваться халявой, – это в крови у нашего народа независимо от материального благополучия. И если даже выставить миллионную цену за консультацию, то тем более придут, чтобы потом похвастаться другим, что они ВОТ СТОЛЬКО заплатили.
Я сразу же отгородился (согласовав с Хозяйкой) объявлением на двери (плакатом, который по размерам только слепые не могли не увидеть перед входом), что ВСЕ даже самые легкие недомогания буду отправлять в местную сельскую больницу (с тараканами и клопами). Амбулаторно лечить в санатории не имею права, – только на койке в больнице. И стоимость отдыха удваивается, раз приехали не только с болезнью, но и с «липовой» справкой об идеальном здоровье. Плюс оплата за коммерческие койки в любой больнице, хоть в США. В противном случае, – я так аргументировал своим нанимательницам, – не дадут нам с тобой, Хозяйка, и с тобой, шеф-повар, общаться, и/или будут вытаскивать среди ночи или во время любовной игры из постели обоих или троих.
Но… Вот такие ночные и пред-ночные фокусы время от времени имели место.
Тем более, что этот заезд был сплошь с детьми, сплошь без папаш, нередко с горничными и нянями… И поводов позвать меня к себе или обратиться в кабинет было много.
И всё потому, что у них всех нет: сочувствия, переживания, сопереживания, человечности…
Не спит
– Мой Васечко не спит уже тридцать минут. Я в отчаянии!
– Давайте я пообщаюсь с Вашим Васечко без Вас, и всё будет хорошо. И можно попросить чашку кофе? Ну, пока ребенок заснет, у Вас хватит же времени его заварить, я надеюсь.
– Вы так самонадеян, что я на самом деле пойду и сварю нам двоим кофе, – и высокомерно фыркнувшая мадам «поплыла» на кухню.
Есть такой придуманный лично мной фокус в успокаивании и усыплении маленьких деток. Покачивая пацана медленно и печально, я ладонью накрыл его верхнюю часть лица и прикрыл его веки пальцами. Как бы он не возмущался, как бы он не вырывался, освободить и открыть веки не мог. И заснул в течении почти около минуты. Аккуратно уложил его в кроватку, решил доложиться мамочке и пошел вглубь номера.
Дама стояла боком к большому зеркалу и разглядывала себя так внимательно, что даже не слышала, когда я вошел. Ее одежда была вся спущена ниже ягодиц. И я подошел сзади вообще бесшумно и обнял ее сзади, от чего она вздрогнула всем телом.