Виктор спасал меня и мою семью. Чем еще это могло быть, кроме любви?

- Согласна, - ответила я.

- Виктор? Согласен ли ты стать мужем этой женщины, которую видишь рядом с собой?

- Да, согласен, - кивнул Виктор и снова сжал мою руку.

Дальше мы пойдем вместе.

- Тогда поздравляю вас с заключением брака, - произнес священник и сонно улыбнулся. – Любите друг друга и будьте счастливы!

***
Виктор

Я проснулся ранним утром и сначала удивился тому, что у меня раскалывается голова. Потом я вспомнил, что сегодня снова мою посуду в «Трех кошках», а уже потом – что мы с Глорией поженились ночью.

Рецепт пирога был у меня в кармане. Еще немного – и он войдет в рукопись, а рукопись отправится к издателю, который уже планирует сверхдоходы. Тогда можно будет купить, например, дом в районе Свандринского заповедника, я давно об этом думал. Столичная толчея и суматоха постепенно начинала мне надоедать.

Вздохнув, я провел ладонями по лицу. Свои сокровища надо беречь и хранить и отрубать чужие загребущие лапы, которые к ним потянутся. После завтрака надо будет поехать к Бруно – я действительно был знаком с принцем и знал, как именно можно на него надавить, чтобы он все сделал так, как мне нужно.

Вот и началась моя семейная жизнь. Кто бы мог подумать.

Поднявшись, я вышел из спальни и осторожно заглянул в гостевую комнату. Я был джентльменом, который не посягает на леди в беде, и гостеприимно предложил Глории отдельную спальню.

- Наша первая семейная ночь… - пробормотала Глория, входя в мою квартиру. Она слишком устала для того, чтобы понять, в какой именно дом мы приехали, и я не стал зажигать все лампы, показывая обстановку.

- Все случится, когда ты сама захочешь, - искренне произнес я, глядя ей в глаза. – Нам теперь некуда торопиться, правда?

Мы все-таки поцеловались: быстро прикоснулись губами к губам и отпрянули друг от друга, словно школьники – а потом рассмеялись. Я отвел Глорию в гостевую комнату, и моя новоиспеченная супруга заснула сразу же, едва ее голова коснулась подушки.

Я женат. Непередаваемо.

Приведя себя в порядок, я отправился на кухню и взялся за приготовление завтрака. Сардельки, бекон, жареные яйца, шампиньоны и фасоль – хорошее начало даже самого сложного дня.

Вскоре пришла Глория – пройдя по моему обиталищу при свете дня, выглянув в окно и увидев королевский дворец и площадь святого Марка, она выглядела по-настоящему удивленной. Я улыбнулся и, взяв тарелку, принялся накладывать фасоль.

- Доброе утро! Как насчет завтрака?

Глория присела за стол и посмотрела на меня так, словно все это время я старательно скрывал какую-то тайну, и теперь она случайно открылась.

- Никогда бы не подумала, что спортивные журналисты настолько роскошно живут, - призналась она и посмотрела на меня так, что я немедленно почувствовал себя разоблаченным шпионом перед толпой врагов. – Кто ты на самом деле?

- Я хороший спортивный журналист, - подчеркнул я и не соврал. Да, Виктор Шмидт был неплох – и кстати, сегодня ему надо быть на очередном турнире. – Приятного аппетита!

Глория кивнула, взялась за вилку и улыбнулась:

- Очень вкусно! Ты здорово готовишь, Виктор.

Ну еще бы не здорово! Я всегда считал: если ты кого-то критикуешь, то должен уметь сделать его работу намного лучше. Вообще, в работе критика нет ничего сложного. Сиди с презрительным выражением лица и плюй ядовитой слюной на макушки тех, кто набрался смелости и пришел на твой суд. Но статьи Виктора Фаренти имели такой вес потому, что он знал, о чем пишет – и знал, как превзойти критикуемого.

- Мать научила, - ответил я, садясь напротив. – Я умею все… конечно, я готовлю не так, как ты, но стараюсь делать это хорошо.