Все ещё спят. Папа – в гостиной, Зина с Даней – в моей комнате, а бабушка – в своей, ставшей полтора года назад нашей с ней общей.

Мама уже десять лет, как погибла. Она ехала за рулём, а папа сидел на переднем сидении. Не справилась с управлением и выехала на встречку. Умерла на месте, а отец выжил, но лишился руки. Теперь носит протез.

Чтобы никого не будить, я глажу юбку и блузку на кухне, составляя план действий на ближайшие полтора часа. В тесноте, да не в обиде. Ещё бы все друг другу на глаза пореже попадались… Так. Ну вот, юбочка готова.

.

Сегодня я прихожу на работу задолго до начала рабочего времени. Ну что же, раз уж так вышло, подготовлю всё к предстоящему совещанию. Надо проверить, работает ли оборудование, убедиться, что нигде ничего не зависает, позаботиться о напитках, ручках и блокнотах, разослать всем участникам напоминания, лично связаться с секретарями руководителей, приглашённых на совещание.

Делать-то я всё это делаю, да вот только сердце не на месте. Я для себя твёрдо решила. Если что-то подобное вчерашнему повторится, то, во-первых, я постараюсь всё записать на телефон. Видео снять он не позволит, а вот диктофон буду теперь включать каждый раз при входе в кабинет Горбатова.

Во-вторых, если Квазимодо продолжит, а он, скорее всего продолжит, свои домогательства, то плюну на всё и уволюсь. Сразу продам машину и сделаю несколько платежей за квартиру. А там глядишь, и работа какая-нибудь подвернётся. Хотя, увольнение за нарушения трудового законодательства очень плохая рекомендация на будущее.

В конце концов, пойду в бутик работать к Ленке. Она уговорит начальницу свою… Может быть. В общем, я готовлюсь дать решительный бой и пытаюсь не дрейфить.

«Бояться воров – ворчит в моей голове бабушка, – не держать коров».

Настрой настроем, но на сердце кошки скребут, если быть до конца честной.

– Андреева! – зло кривится Квазимодо, когда я вхожу в приёмную.

– Опять опоздала! Я смотрю, ты прям сама на наказание напрашиваешься!

Он снова стоит посреди приёмной и ждёт меня. Так же, как и вчера. Вот уж заняться нечем.

– Вы, Валерий Игнатьевич, заблуждаетесь на мой счёт либо придираетесь. Сейчас ещё без пяти девять, и рабочий день ещё не начался, – я стараюсь говорить спокойно и не отводить глаз. – Но это неважно, поскольку я уже полтора часа, как пришла. Вся утренняя информация, включая диспетчерскую сводку, уже у вас на столе. Конференц-зал подготовлен к совещанию. Напоминания разосланы. Так что напрасно вы меня тут караулите.

Он кривится, понимая, что крыть нечем, поскольку я предусмотрела все возможные придирки с его стороны.

– Это мы вечером посмотрим, кто чем будет крыть и, главное, кто кого. Кофе!

Он уходит в свой кабинет, а я готовлю ему кофе. Ставлю на поднос чашечку, вазочку с миндалём в шоколаде и иду в пасть к тигру.

– Дверь! – недовольно восклицает босс. – Не учили закрывать?

Я ставлю кофе на значительном расстоянии от Горбатова и не обращаю внимания на его слова. Больше он меня на свою удочку не подцепит.

– Ну, Андреева, молись, чтобы презентация прошла без сучка и задоринки, не то во век не отработаешь своих проступков. Подойди, хочешь потрогать?

Квазимодо криво усмехается и всё его и без того неприятное лицо становится похожим на морду неведомого зверька, отталкивающего и отвратительного.

.

Совещание начинается с небольшой задержкой. Начальники служб приходят во-время, но директора не спешат. Генеральный всегда приходит последним и горе тому, кто не успеет оказаться в зале до него. Финансового директора у нас пока нет.

Старый ушёл на пенсию, а новый ещё не приступил к своим обязанностям. Говорят, он уже назначен, но кто именно, пока неизвестно. А коммерческий любит подчеркнуть свой статус и старается появиться предпоследним. Глупые игры, на мой взгляд.