Весь день, после утреннего маминого визита, плагиатил книгу Каролины Джексон «Раскрась меня красиво» интегрируя туда мамины черновики. На выходе получилось двадцать процентов полезной для модников всего мира информации о двенадцати сезонных цветотипах (на которые у мамы оказалось природное чутье), щедро сдобренную шестьюдесятью процентами написанной в лучших традициях книжек о мотивации и бизнес-успехе «воды», а финальные двадцать процентов забил мамиными рассказами о том, как упорно она трудилась всю свою жизнь, заодно заложив полезный посыл о возможностях самореализации, которые предоставляет своим гражданкам СССР. Товарищи сильные и независимые дамы, милости просим к нам на ПМЖ!

Завтра придет будущий мамин соавтор Надя Рушева – добавим в книгу цветовой круг Йоханнеса Иттена, который научит наших красавиц подбирать наиболее удачные цветовые сочетания. Прикольно раскручивать все бренды и имена за счет друг друга – получается полноценная медийная экосистема. Ну а дальше будут нужны фотограф и модели, качественные печатные станки и импортная краска.

В дверь деликатно поскреблись.

– Да?

И к нам заглянула «поддатая» (потому что розовощекая и глаза характерно блестят) Екатерина Алексеевна. Судя по бежевому вечернему платью – прямо с доченькиной свадьбы сюда. Дел чтоли других не нашлось? Я думал с таким уровнем вовлеченности они с Эммой Карловной будут ночевать в коридоре у спальни молодых – на всякий случай, вдруг без них не справятся?

– Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, извините, что пропустили такое большое событие, – покаялся я, поднимаясь из-за стола.

– Добрый вечер, – с улыбкой ответила она и смущенно потупилась. – Ничего, Сережа, я все понимаю, выздоравливайте. Мы вас не разбудили?

«Мы»? Намек понял.

– Немножко работали, – улыбнулся я. – Вы заходите, сейчас медсестру попрошу чайник поставить.

– Да я уже, – отчиталась о самоуправстве баба Катя, вошла в палату целиком и ввела одетую в скромное черное платье низенькую упитанную пожилую даму – собственно… – Сергей, это Надежда Петровна, – без нужды представила Фурцева. – Именно так, не «баба Надя»! – шикнула, весело блеснув глазами – знает как мы с Олей ее когда «никто не слышит» называем.

Но не обижается, а даже наоборот. Виталина тем временем поднялась с кровати и пошла к нам.

– Добрый вечер, Надежда Петровна, – чмокнул я художнице надушенную ручку. – Это Виталина Петровна, моя невеста.

– Вы очаровательны, юная леди, – отвесила та комплимент.

– Вы очень добры, мадам Леже, – ответила Виталина на французском. – Наше знакомство – огромная честь для меня.

Усадив гостий в кресла, сел на диван сам.

– А почему Сережа работает, товарищ машинистка, а вы – нет? – подколола Фурцева Виталину.

– С утра работали, поэтому в две смены, – пояснил я. – И вообще – все в рамках социалистической справедливости.

– Правильно заступаешься, – одобрила Екатерина Алексеевна. – Мы, женщины, любим когда за нас заступаются.

– Просто говорю как есть, – пожал я плечами.

– Сережа, я бы хотела изготовить твой мозаичный портрет, – огласила цель прихода мадам Леже.

– С радостью согласен! – отозвался я.

– Виталина Петровна тоже может… – начала было француженка.

– Не может, – одернула ее баба Катя.

– Не могу, – покачала головой Виталина.

– Жаль, – вздохнула мадам Леже на своем языке.

– А куда пойдет мозаика? – спросил я.

– Это будет целая выставка из видных культурных и политических деятелей СССР, – пояснила баба Катя.

– Может тогда попросим у Надежды Петровны копии и украсим ими станцию метро «имени Надежды Леже»? – предложил я.

– У нас нет такой станции, – не сразу врубилась Фурцева.