Еще с нами дяди Петя, Витя и трио «девяткинцев» – мою персону усиленно охраняют. Присутствует и пара Фединских адъютантов. А вот местные в меньшинстве – кроме Семена и генерала Щукина присутствует только «технический персонал» в виде парочки поваров-официантов мужского пола. Не доверяет Григорий Валентинович силовикам на местах, перестраховывается. Может оно и правильно, но я спокоен – после показательных порок чинов средних, чины высшие некоторое время активно демонстрируют образцово-показательную лояльность.

Уличный сортир нареканий не вызвал – он на всем участке самая крепкая постройка, провалиться и умереть позорной смертью никому нынче не грозит – и мы отправились в дом.

Миновав сени, переобулись в предложенные тапочки и пошли на экскурсию – настолько бедненько, что невольно закрадывается мысль о склонности генерала Щукина к юродству: кровати с тонкими матрасиками поверх сетки, скрипучие полы, кое-как прикрытые убитыми паласами, стол с потемневшими от времени ножками в столовой под замершими навсегда «ходиками» рядом с растрескавшимся, почти пустым древним гарнитуром и полное отсутствие техники, включая холодильник и даже радио.

– Скромно, зато своя скважина есть, – похвастался Ярослав Вячеславович. – Я бы вас в квартиру пригласил, товарищи, но тесно там будет – одна комната на двоих с женой.

– Сгодится, – проникся духом юродства и генерал Федин. – Все не в блиндаже ночевать. Клопов-то нет?

– Какие клопы, что вы! – возмутился генерал Щукин. – Даже тараканов не водится.

Пока товарищи накрывали на стол, мы с Вилкой сходили в выделенную комнату, где полюбовались инвентарными номерами на матрасах и постельном белье.

– Какой-то юродивый генерал у нас, – тихонько поделился я с девушкой соображениями.

– Очки втирает, – поморщилась она. – Знаем мы этих «однокомнатных» – чисто ради хвастовства прописался, а живет где-нибудь за городом, и не в такой, – она окинула рукой окружающее пространство. – Халупе. Мутный он какой-то.

– С другой стороны – и помутнее видали, – пожал плечами я.

– Видали! – согласилась девушка.

Воссоединились с товарищами в столовой, уселись за стол, и взрослые накатили за встречу. Мы с Вилкой (она взрослая, но особенная) ограничились яблочным соком. Немного поругав «оборотней», выпили за торжество социалистической законности, и генерал Щукин начал пространно оправдываться:

– Вы ведь даже лучше меня о положении дел в КГБ знаете, товарищи: народ нашу службу боится и не понимает. Кроме того – работа тяжелая, ответственная, с прямым риском для жизни, а престиж – никакой.

«Престиж» в СССР – это когда ништяки дают: квартиру, машину, спецснабжение.

– При Юрии Владимировиче и Семене Кузьмиче стало лучше, – на всякий случай выразил он лояльность. – Но все равно кадровые остатки за армией и милицией доедаем, буквально с улицы людей набирать приходится. Если с армией за плечами – вообще за счастье!

– Преувеличиваете, Ярослав Вячеславович, – хрустнув солёным груздочком, поморщился генерал Федин. – Чистки проводятся в ежедневном режиме, престижность профессии растет на глазах. Сережка вот больше всех старается, – с улыбкой похлопал меня по плечу. – Квартиры тысячами в жилищный фонд отгружает, кино Семену Кузьмичу помогает про нас снимать.

– Мне бы такого внука, – продемонстрировал образцово-показательный прогиб товарищ Щукин.

– Только при родных такого не говорите, – попросил я его. – А то будет у них психологическая травма. Вы же не только дед, но и целый генерал – такого разочаровывать особенно больно.

Генерал пожевал губами и неуверенно ответил: