Вернувшись в номер и ощутив позывы, я зашел в туалет и расстегнул брюки. Из кармана выпали двадцать копеек – хорошо, что не мобильник, я парочку так в прошлой жизни утопил – и упали рядом с унитазом. Чертыхнувшись, подобрал, и случайно заметил краем глаза что-то под водой. Не будь у меня супермозгов, я бы забил – под водой, из недр трубы, едва-едва выступала выкрашенная в белый и оттого почти незаметная на фаянсовом фоне, полукруглая полосочка.

– Михаил Сергеевич, – позвал я.

КГБшник появился в туалете почти сразу.

– Непонятного назначения элемент, – ткнул я пальцем куда надо, стараясь не задеть воду.

Она чистая, но из унитаза же – такое вот когнитивное искажение.

– На выход, – сориентировался мудрый охранник.

Мы вышли в коридор, и Михаил Сергеевич не постеснялся заорать:

– Все на выход!!!

Херр «помощник» подскочил со своего места и кинулся к нам, параллельно в коридор посыпались наши спортсмены. Михаил Сергеевич при помощи рации начал бить в набат:

– Неустановленный элемент в унитазе. Саперов, посла, немцев – всех!

Отдав инструкции и отмахнувшись от пытающегося выяснить в чем дело «херра», начальник охраны поручил нас товарищами прибывшему подкреплению и велел вести на улицу, сам оставшись сторожить номер – если фрицы успеют убрать «элемент», получится очень неловко.

Спускаясь по лестнице – лифтом для чрезвычайной эвакуации пользоваться запрещено – я вспоминал читанную в интернете историю: когда товарищ Брежнев очевидно для всех начал деградировать умственно и физически, во время поездки то ли в Берлин, то ли в Париж – версии разнились – западные спецслужбы попытались провести спецоперацию по получению «биоматериала» Генерального секретаря. Состояние здоровья главы государства – это государственная тайна. Историю эту я вычитал, когда в мои времена повсюду начали рассказывать, что в президентскую охрану включен человек, который отвечает за сохранение и вывоз на Родину того самого «биоматериала». Удивительный народ эти либералы – никому и в голову не пришел простой тезис: «если что-то охраняют, значит кто-то это «что-то» хочет спереть».

Выводы делать пока рано, но, походу, на мой «биоматериал» тоже кто-то позарился. Придется мне теперь как космонавту на орбите, в специальный мешочек ходить. Какие же западные элиты у*бки, сил моих нет – они за говном охотятся, а я неудобства из-за этого терпи. Но и польза есть – если на мое позарились, значит дед сработает на опережение и подстрахуется, справляя нужду в мешочек во время «загранок».

Когда мы успешно покинули здание – немецкий персонал смотрел на нас с недоумением, но не лез, чего, мол, от этих странных комми еще ждать? – и выстроились справа от входа, я честно рассказал товарищам о причине эвакуации. Гогот стоял знатный, и нас даже немного поснимали заблудшие репортеры. За время рассказа мимо нас успело пройти много немцев в штатском, несколько полицейских с большими погонами и десяток наших МИДовцев под командованием самого посла. Ему я тоже рассказал – и об «элементе», и о догадках. Валентин Михайлович ржать не стал – не такая у него должность, чтобы подлую кражу «биоматериала» всерьез не воспринимать – и пообещал разобраться.

– Вот в такие моменты и жалею, что не курю, – развеял скуку шуткой Александр Семёнович Пономарев, тренер футбольной сборной.

Поржали, и к нам подошла группа дам разбитной наружности – тоже наверно через забор перелезли – подавая совершенно очевидные сигналы.

– На провокации не поддаемся, мужики! – напомнил Николай Тимофеевич.

Гогот усилился, дамы обиженно удалились.

– Разведка? – решил пошутить и я.