– Оставь оплеухи на десерт, Лапец, – урезонила карлика Вомб, вешая на стул снятый халат. В короткой юбке и блузке без рукавов она выглядела ещё более крутобёдрой и соблазнительной. Уж не на случку ли привели меня сюда? Смогу ли я в соответствии с эффектом усиления гибридной мощности хоть чуть-чуть улучшить породу этих ублюдков, населяющих странный «запечный» мир? Вряд ли можно улучшить экстерьер того вида гуманоидов, к которому принадлежит пышущая здоровьем грудастая медсестра, разве что…

– Давай сначала покажем ему обслуженных клиентов, – предложил повеселевший Лапец.

– Успеется, – улыбнулась из угла сестричка, элегантным движением освобождаясь от полупрозрачной блузки.

– Уж не насиловать ли вы меня собрались? – шутливо поинтересовался я, не понимая контекста и подтекста речей и поступков придурковатого карлика и крутобёдрой сестры без комплексов.

– А тебе бы хотелось? – ядовито хихикнул карлик.

– Он привык применять силу к другим, – осведомлённым тоном пояснила Вомб, спуская юбчонку и представая в невесомой прозрачной мини-комбинации. Фигура у неё была – закачаешься, и в других обстоятельствах я бы не возражал, чтобы такая явно знающая толк в искусстве любви тетка покусилась меня изнасиловать, хотя по возрасту в женихи я ей не годился. Эх, Вольдемара бы сюда сейчас! – А о себе Лохмач очень высокого мнения, – по-прежнему говоря обо мне в третьем лице, подмигнула сестра и, плотоядно улыбнувшись, избавилась от комбинации. – Так ведь, дурашка?

Я только глупо моргал, уставившись на медсестру и чувствуя, что у меня повышается температура.

– Пойду посижу в коридоре, – засуетился карлик, очевидно, не желая мешать нам. Пожалуй, я обидел его, приняв за невоспитанного невежу. – Не прорвал бы он изоляцию, Вомб.

– Не думаю, Лапец, – саркастически усмехнулась Вомб. – Не уверена. – Она сбросила крохотные кружевные трусики прежде, чем рассталась с бюстгальтером, продемонстрировав оригинальный способ подачи своего богатого телесного материала. – Изоляция давно прорвана, Лапец, – игриво вздохнула сестра и, по-женски разведя бёдра в лёгком полуприсяде, заботливо огладила ладонью срамное место.

Карлик зашёлся квакающим смехом, расслабленно распластав двухметровые ручищи по полу и захлёбываясь вонючей слюной.

– Ты уже вычислила субъекта, которого следует представить этому волосатому кретину? – просмеявшись, осведомился он.

– Да вроде бы, – неуверенно ответила Вомб, освобождаясь от бюстгальтера, на левой чашечке которого был в подробностях изображён маленький мохнатый паучок. Буфера у неё оказались такими мощными, что мне по дикой ассоциации вспомнился антикварный «понтиак». Хоть сейчас подключай к торчащим как ещё и не у всякой молодухи сиськам молокопровод. Хватит напоить всю Контору, да и Государственной Думе кое-что останется. – Голова у Лохмача невероятно жёсткая, – озабоченно заметила обладательница образцово-показательной молочной фермы. – Я только начала, а уже устала. Ты его недостаточно подготовил для сеанса, Лапец. Не размягчил ему мозги как следует.

– Так что, мне остаться в палате? – отозвался Лапец, открыто грозя мне костлявым кулаком.

– Не надо, – успокоила ретивца сестра, придерживая ладонями роскошные груди. – Для полной сосредоточенности нужно полное одиночество. – Она повернулась ко мне анфас, встряхнула прекрасными волосами и медленно огладила крутые шелковистые бедра. Ночи в белом атласе. Чистейшая Афродита. В смысле, Афродита чистейшей воды.

Нет, Ольгерт Васильев не мог удержаться от комментариев.

– Ух-х, вот это станочек!

– Станочек что надо, Лохмач, да не тебе на нём работать! – срезал меня Лапец, задержавшись на полпути к дверям.