Передвигаться по воздуху оказалось бы весьма удобно, если бы не было так страшно. Требовалось лишь приноровиться уворачиваться от нагретых струй пара, извергаемого из разнокалиберных трубок снующих внизу повозок.

По сути, успех предприятия зависел от выполнения единственной задачи - не свалиться со своего «насеста», что, конечно же, вызывало определенные трудности. Откормленные филейные части тела вовсе не способствовали достижению оптимального баланса, зато, собственно, полетом и маневрами, к моему облегчению, умело управлял новый родственник, по-прежнему убежденный, что мы скачем на резвых породистых скакунах.

Я великодушно простила ему это заблуждение, довольно быстро уяснив, что мне, пожалуй, повезло, едва переступив порог незнакомого мира, получить в подмогу персонального провожатого.

Конечно, никто не знал, что ожидает меня по прибытии в «отчий дом», однако, если реакция домочадцев окажется похожей на поведение встреченных нами прежде людей, есть все шансы сносно обосноваться на новом месте.

И все же, я не слишком радовалась необходимости подыгрывать одержимому паранойей безумцу, возомнившему, будто я – парень, да к тому же еще и его незаконнорожденный сын. Однако, перспектива стать посмешищем пугала не так сильно, как риск оказаться одной. Без защиты, без средств к существованию и малейшего представления об укладе протекающей в Андолоре жизни.

Район обитания знати, начинавшийся сразу за деловой частью города, где располагались бессчетные конторы купцов, частных врачевателей, законоведов и прочих буржуа, опоясывал высокий литой забор. Как и все подобные сооружения в столице, он щеголял изысканной ажурностью, затейливой витиеватостью и исключительной декоративностью. Поэтому перелезть через забор, несмотря на его высоту, было вовсе несложно. Растительный узор пестрел удобными выемками да выступами.

Уж не знаю, откуда имелась эта склонность, но стоило мне увидеть какое-либо огораживающее строение, как я сразу начинала прикидывать, как бы лучше его преодолеть.

Массивные ворота, распахнутые во всю ширь, охраняли безмолвные караульные в красивых однобортных суконных куртках, с наброшенными на плечи короткими плащами, обшитыми золотым шнуром и мехом. Караульные сильно напоминали гусаров и по всем приметам весьма нравились девушкам. На наш полет они не обратили особого внимания. Видимо, причуды дядюшки Цвейга уже давно превратились в нечто обыденное.

Особняки голубокровных жителей Доминики, в отличие от застройки более бедных кварталов, где практически полностью отсутствовала всякая растительность, живописно, точно в изумрудные шали, кутались в кроны курчавой зелени раскинутых повсюду садов и парков. К массивным дверям фамильных резиденций ундера Уркайского вела короткая, обсаженная вековыми дубами подъездная аллея. Сам особняк был торжественен и мрачен.

Гладкий тесаный камень голубовато-серого цвета, сложенный в четыре этажа, обрамляли многочисленные, увенчанные готическими арками колонны. Поставленные друг на друга в два яруса, они создавали просторные тенистые террасы, но красоты зданию не добавляли. Особняк имел три башенных выступа - по краям и в центре. Башни венчали вытянутые островерхие крыши, навевая мысли о рыцарях и турнирах.

Как и повсюду в городе, над крышами возвышались флюгера: скорпионохвостая мантикора - на северной башне и драконоподобный ящер - на южной.

Над центральным выступом развевался пурпурно-белый флаг с хороводом восьмиконечных звезд на его полотнище – символом единства островов Адолора в обрамлении геральдических цветов дома Герзет, бессменно правящей вот уже как пять столетий династии.